ом – о красивой одежде, о зимних сапогах и о свежих яблоках. Да, да, больше всего о яблоках я мечтала зимой, потому что в это время года, в нашем маленьком заснеженном городке, яблоки появлялись в магазине всего один раз в месяц, и в тот же день, даже за пару часов, они моментально исчезали. Слишком много было в городе любителей полакомиться этим незамысловатым фруктом.
Когда мне исполнилось тринадцать, я стала мечтать ещё больше. Но это были уже совсем другие мечты: я хотела стать великой пианисткой, хотела славы и мировой известности. Всегда, когда мама отправляла меня в магазин за хлебом и молоком, я вдруг останавливалась на пол пути и замирала, представляя моё будущее: я стою в центре огромного зала в блестящем струящемся платье и кланяюсь, окружённая огромным количеством аплодирующих людей. Все эти люди пришли послушать мой концерт. Публика кричит «Браво, Стелла» и бросает мне цветы на сцену. Я – счастлива, ведь меня знает весь мир! – улыбнулась Стелла и взглянула мельком на монаха.
– Мечты – это всегда хорошо. Они дают тебе силы двигаться вперёд. Даже, если они останутся всего лишь мечтами. Другой вопрос, будешь ли ты счастлива, когда получишь желаемое? Ведь, счастье – это движение на пути к мечте. Многие люди чувствуют себя разочарованными после исполненной мечты, ради которой они отдали всю свою жизнь. Чем больше и чаще ты мечтаешь и, причём, мечтаешь о разных вещах, тем чаще будешь испытывать состояние счастья, – ответил монах.
– Вот я и продолжала мечтать, – ответила Стелла, – Когда мне исполнилось семнадцать, я уже мечтала о более серьёзных вещах – о богатом муже, о большом доме, о дальних путешествиях и об успешной карьере юриста. А в те моменты, когда меня кто-то сильно обижал или, когда, я чувствовала вопиющую людскую несправедливость, я жадно мечтала о власти. Мне хотелось иметь столько власти, чтобы хватило расквитаться со всеми моими врагами и обидчиками.
Сразу после окончания школы, мне посчастливилось устроиться на работу секретарём в одну довольно крупную компанию. Я говорю «посчастливилось», потому что дело происходило в 1997 году, когда новая Россия находилась в полной постсоветской прострации. Многие люди в то время лишились работы и остались без средств к существованию, каждый выживал как мог. Мне повезло, что лучшей подругой моей мамы на тот момент оказалась одна прекрасная женщина, работающая налоговым инспектором. В девяностые годы, людям при таких должностях было проще открывать многие двери, чем всем остальным смертным. Вообщем, мамина подруга помогла мне устроиться на работу секретарём в приёмной у руководителя. В том же году, после школы, я поступила на заочное отделение Сибирского юридического университета и рассчитывала, что с помощью моей секретарской зарплаты я смогу оплачивать все шесть лет моего обучения, ни в чём себе не отказывая (сарказм). Мне платили настолько мизерные деньги, что на карманные расходы не оставалось ни копейки. Как бы там ни было, у меня была только эта работа и эта зарплата.
Директором той компании был один седовласый мужчина, неприятно морщинистый и насквозь прокуренный. Ему было около шестидесяти, второй брак, жена его была относительно молода, ей было всего сорок пять. Но этот факт не останавливал бывалого ловеласа: с самого начала я стала замечать на себе его оценивающие взгляды, при любой возможности он старался задержать меня подольше в своём прокуренном кабинете, так сказать по «производственным делам». Он разговаривал со мной в какой-то странной манере: то полушутками, то полунамёками, иногда переходящими в откровенные пошлости. Вообщем, этот человек намеревался сделать меня своей очередной любовницей. Причём он не старался особо произвести на меня должное впечатление или добиться моей благосклонности. Совсем нет. Он тупо предложил мне деньги – в виде аванса за нашу будущую связь.
Естественно, когда я ему отказала, то смогла прочувствовать на себе в полной мере, как страшен гнев власть имущих мира сего. Он сделал всё для того, чтобы моя жизнь в офисе стала настолько невыносимой, насколько я не могла себе представить: он лишал меня всевозможных материальных премий, которые выплачивались всем накануне праздников, нарочно делал унизительные замечания в присутствии других работников офиса, бросал потухшие окурки на свой офисный ковёр, зная, что мне придётся их подбирать.
Однажды, в компании освободилась должность помощника юриста. Этот шанс для меня мог бы оказаться судьбоносным: подняться на ступеньку выше по карьерной лестнице – это был предел моих мечтаний. К тому же, я уже перешла на третий курс университета, и могла бы на практике использовать кое-какие полученные знания, но не тут-то было. Отвергнутое мужское эго, в виде прокуренного руководителя, сообщило всему своему кругу коллег, пытавшихся замолвить за меня словечко, что «Кто угодно получит эту должность, только не Стелла!». Через несколько недель, должность помощника юриста заняла дочь какого-то милицейского чиновника, а я так и осталась работать секретарём при директоре-самодуре. Растерянная и совершенно подавленная, я, двадцатилетняя девчонка, не знала, как реагировать на всё происходящее, – расплакалась Стелла.
– Ни при каких обстоятельствах не жалей себя и не давай другим повода пожалеть тебя.
Если ты чувствуешь, что нужно поплакать – поплачь.