лала ничего! Это всё она.
– Нет, делала!
– Неееет!
– Делала!
– Да я тебя сейчас… – а вот рукоприкладства не нужно.
– Дети раааз…
Фух. Уже легче. Хотя резкая тишина тоже напрягает.
– Мам, она…
– Дети, два…
Приходится оставить отчёт, который я должна была отправить ещё полчаса назад, и внимательно сосредоточиться на трёх парах глаз.
Смотрю на своих детей и думаю, я, наверное, уже становлюсь безэмоциональным овощем. Я даже перестала сильно реагировать, когда кто-то себе что-то ушибёт или поранит.
И вот смотрю на них, они на меня. Тру рукой свой лоб и вспоминаю, что сегодня забыла с утра почистить зубы. Опять.
– Выдохнули?
Мне начинают усердно кивать три головы.
– Мама, а я тут. – улыбка сына разряжает обстановку, но только для меня.
– Я вижу сынок. Иди сюда. – беру его на руки, но с дочек глаз не свожу.
– Мама. Она отказывается убирать все свои листики. – старшая дочь стоит и нервно тычет пальцем в сторону средней.
– А чего это я должна? Ты тоже…
– Тихо.
– … делала эти…
– Тихо, говорю.
–… листики вырезала тоже.
– Всё сказала? – смотрю с упрёком на среднюю.
Так всегда. За ней должно быть последнее слово. Хоть затыка́й её, хоть нет.
– Мама, а я тут.
Снимаю сына с рук, приставляю стул к рабочему столу, чтобы любопытные дети не залезли, и иду убирать эти долбаные листики, которых, как оказалось, нарезано, скорее всего, с полпачки бумаги.
Прикрываю глаза на секунду, делаю плавный вдох-выдох и иду на кухню за мусорным пакетом.
Но ведь кухня тоже была местом «боя» моих девочек.
На столе осталась тарелка с недоеденным омлетом, из которой наш кот шустро вытаскивает кусочек. Заметив меня сигает на пол и прячется.
Грязная посуда везде: на всех рабочих поверхностях, на столе, в мойке. И ещё, везде, расставлены стаканы, с водой, разной степень наполненности. Смотрю на это и вспоминаю, что я сегодня ещё и в туалет не ходила.
Беру телефон и захожу в ванную.
Только сажусь на унитаз, звонок.
– Доброе утро милая, как вы там? – муж не нарушает нашу традицию звонить друг другу по утрам.
– Нормально. Позавтракали, дважды умыли Мирона, Ксюха сделала часть заданий, а Катя вырезала очередной шедевр. Сейчас выясняют, кто это будет убирать.
– Мама, ты тут? – в дверь поскрёбся сын.
– Родная, выдыхай.
– Так, я и выдыхаю.
– Ма-а-ам, я писать хочу.
– Да, вашу ж… А ты там как? – спросила у мужа, чтобы не нарушать наш утренний ритуал. Сама же начала быстренько освобождать ванную, потому что уже не выйдет спрятаться.
– Нормально. Сегодня работы маловато, так что нас гоняют по цеху, чтобы порядки наводили.
– Это хорошо… – отвечаю на автопилоте.
– Да что хорошего? Я так ещё больше устану.
– Ну да. Ещё больше. – интересно, а когда я устану?
– Мама, я уже не могу терпеть. – дверь начинают дёргать.
– Слушай, нужно будет новый замок поставить на дверь в ванную. А то что-то этот уже разболтался.
– Давай в следующем месяце, сейчас же у нас всё распределено уже.
– Хорошо.
– Мама-а-а-а!
– Да иду уже! – всё-таки не выдерживаю и повышаю голос. – Ладно, мне ещё нужно отправить отчёт и успеть составить анкеты для опросников. – что на больничном, что нет.
– Ладно, давай, целую тебя.
– И я тебя.
Открываю дверь, и меня чуть не сносят.
– Я первая, выйди.
– Нет, я!
– Я здесь первая стояла.
– Нет я-я-я-я-я-я!
– Закрыли рты. – говорю спокойно, но меня не слышат.
Значит, действуем по старинке. Беру среднюю за руку и вытаскиваю с ванной, закрываю дверь.
– Стоишь здесь и ждёшь своей очереди.
– Я первая была. – и слёзки размером с виноград капают из самых «честных» глаз, помогая хозяйке «давить на жалость».
– Не работает. – качаю головой в разные стороны и аккуратно стираю эти слёзки.
О чудо… глазки высыхают моментально.
– Ну-у-у-у ма-а-ам. – такой тяжёлый вздох, как будто сильнейшее разочарование, что мать не повелась на слёзы.
– И для справки: первой была я.
Разворачиваюсь в сторону кухни. Сын стоить на табуретке возле плиты и тянет на себя чайник с самым серьёзным видом.
– Я буду пить чай.
Резкий рывок в его сторону, потому что замечаю