е миновал, а за окном не становится теплее, – наверное, это естественно для февраля. На мне свитер, я сижу в своей комнате и пытаюсь проникнуться новой обстановкой, этим незнакомым городом. Никогда бы не подумала, что однажды буду жить в Сан-Франциско. На самом деле я из Тусона – пустынного города в штате Аризона, окруженного горным хребтом Санта-Каталина. Там мы благополучно жили вместе с мамой. У нас была трехкомнатная квартира, небольшая, зато очень уютная.
Но три месяца назад мы узнали о смерти маминой тети. Фрида – так ее звали – завещала нам, как единственным оставшимся родственникам, маленький домик в Сан-Франциско, а также свои сбережения. Мы с мамой очень удивились – ведь мы никогда не общались с Фридой.
В следующие же выходные мы отправились в Сан-Франциско и нашли в районе Хейт-Эшбери небольшой таунхаус Фриды. Как и большинство зданий на этой улице, дом довольно узкий, с высокими окнами и выкрашен в разные цвета – отголосок эпохи хиппи. Он мне сразу приглянулся, но стоило нам увидеть дом изнутри, мы в него просто влюбились. Особенно мне понравилась моя комната: высокие потолки, свет льется из огромных окон. Но главное – у меня есть своя собственная ванная, в которую я могу попасть прямо из комнаты.
Хотя нам и не довелось познакомиться с Фридой, она сделала нам большой подарок. Потому что мама никогда бы не смогла позволить себе домик или даже квартиру в Сан-Франциско. Она воспитывает меня одна. Своего отца я не знаю, что, впрочем, меня не сильно печалит. Мы и вдвоем неплохо справляемся. Мама работает медсестрой, и семейная жизнь с трудом вписывается в ее сменный график. В свои семнадцать лет я уже вполне могу о себе позаботиться и по возможности помогаю маме.
После недолгих размышлений мы наконец решились. Мама подыскала себе работу в Центральной больнице Сан-Франциско. И вот уже как три дня мы живем и обустраиваемся в нашем новом доме.
Я проверяю телефон и вижу сообщения от подруг – Сью, Тони и Лии.
«Мы скучаем».
«Мы должны увидеться снова как можно скорее».
«Город словно опустел. Тебя так не хватает».
Мне было нелегко расставаться с подругами – и я тоже ужасно по ним соскучилась. Но здесь маме больше платят, и теперь у нас есть этот чудесный дом. И все же сейчас мне бы очень хотелось быть рядом с друзьями.
– Тереза! – На пороге комнаты стоит мама с коробкой в руках. – Это последняя из подвала. Подумала, тебе будет интересно. Здесь картины, их наверняка Фрида написала.
Она ставит коробку передо мной. Я медленно открываю картонные створки. В нос бьет затхлый запах, затем я вижу первые мазки краски. Одну за другой достаю картины и внимательно рассматриваю их. В искусстве я не особо разбираюсь, но, по мне, Фрида и вправду хорошо рисовала. Кажется, особую любовь она питала к изображению городов. На картинах много зданий, в некоторых я сразу узнаю дома на нашей улице. Есть и несколько природных пейзажей: облака мягкого серого оттенка, зеленые и желтые травинки тихо колышутся на ветру, и кажется, будто его дуновение вот-вот почувствуешь на коже. Каждая деталь проработана, выписана с любовью, да так реалистично, что я не могу оторвать от пейзажей глаз. До этого чужие картины не приводили меня в такое восхищение.
– Они потрясающие, – шепчу я, все еще не в силах оторваться от картин. Поправляю на носу очки, чтобы получше разглядеть мазки.
– Да, недурно для художницы-любителя, – говорит мама, и я удивленно смотрю на нее. Видимо, картины не вызывают у нее того же восторга, что и у меня. Они словно живые, такие яркие, такие пленительные – в них есть нечто захватывающее, чему я не могу придумать название. Эти картины заставляют что-то внутри меня трепетать. Жаль, я не была знакома со своей двоюродной бабушкой.
– Хочу еще на них посмотреть. – Я оглядываюсь. – Наверное, повешу у себя парочку.
Мама пожимает плечами и усмехается.
– Кто бы мог подумать, что ты вдруг станешь ценителем искусства.
– Во мне еще много скрытых талантов.
Мама смотрит на часы и хмурится.
– Уже так поздно. Мне пора идти, работа зовет. – От смущенной улыбки морщинки вокруг ее серо-голубых глаз становятся чуть заметнее. Даже в свои сорок пять лет мама остается весьма привлекательной женщиной: стройная фигура, темно-каштановые, почти черные волосы. И даже когда в прядях появились первые седые волоски, она не стала ничего с ними делать. И это в ней я особенно ценю. «Я честно заслужила свои морщины и седину», – повторяет мама, и ее лицо озаряет озорная улыбка, которая ей так идет.
Я похожа на маму – по крайней мере, у нас одинаковый цвет волос, однако, в отличие от ее, мои слегка волнистые. У нас похожие маленькие, прямые носы, тонкие губы и чуть заостренные уши. Но большие лазурные глаза я, кажется, унаследовала от отца.
– Ты тут справишься одна? – как обычно спрашивает она, и я бодро киваю.
– Серьезно? До сих пор сомневаешься? – Я встаю и обнимаю ее. – Не волнуйся, я большая девочка, справлюсь. Я еще тут немного приберусь и лягу спать. В конце концов, завтра трудный день.
Завтра я иду в школу, и мне уже немного не по