суровым взглядом. Вдовы его побаивались, хотя и мужиков совсем мало вернулось, Мефода обходили стороной. Так и остался он бобылём, жил тихо, работал в колхозе. Председатель, партийный человек до мозга костей, сжалился над ним и принял на работу сторожем. Так и завелось, что охранять – это дело Мефода.
Жил он в старой хате, доставшейся от родителей. Его непременной страстью стал яблоневый сад. Было и хозяйство: пяток курочек-несушек с красным строптивым петухом (грозой для всех входящих во двор), сторожевой пёс по кличке Военный, добрейшей души собака, да кот Василий.
– Мефодий Лукич! Есть кто дома? – проворная Алевтина шмыгнула в калитку и двигалась к хате. – Мефодий Лукич!
– Да тута я. Чего тебе? – бурчал он, выходя из сарая и стряхивая с себя стружки. В свободное время он вырезал ложки да тарелки. Обычно это было зимой, но сейчас он делал деревянные игрушки для ребятишек, и это ему очень нравилось. Только вот не любил он мешающих да вечно снующих баб, таких, как Алевтина. А тут её и принесла нелёгкая.
– Председатель велел сегодня пораньше в ночь заступить. Гришка-то приболел, живот крючит. Опять набрался, небось, окаянный…
– Хорошо, ступай. Нечего тут маячить.
И он пошел в сарай, думая о нерадивом Гришке, который доставляет массу хлопот, не только себе, но и окружающим.
На верстаке, красуясь, стоял деревянный медведь. «Эк, как ладно-то получился, – подумал Мефод. – Красок бы. Может, у председателя спросить? Да неохота рассказывать. Надо будет на ярмарку в райцентр съездить».
День выдался жарковатым. Мать Ванюше ещё утром наказала следить за маленьким Коленькой да прорывать в огороде бурьян, а ещё собрать яйца, чтобы куры их не выпили. Дел было много, солнышко припекало, а так хочется с ребятами сбегать окунуться на пруд. Вот он, в самом конце огорода, но ослушаться мать было страшновато.
Ваня – озорной мальчуган, в коротких штанах, которые держались с помощью наискосок пришитой лямки, желтоватой ситцевой рубахе, да на босу ногу, бодро вышагивал по огороду, присматривая свой фронт работы. Коленька – карапуз трёх лет, проявлявший интерес ко всему окружающему, семенил за братом.
– Смотри, сегодня мы с тобой будем бурьян рвать. А потом я на пруд пойду. Там мальчишки сегодня будут. Хоть окунусь.
Коленька сел у куста конского щавеля, а Ваня занялся своею работой, изредка поглядывая на брата.
– Мамка сегодня пораньше обещала прийти. Вот тогда-то и схожу к ребятам. Но до обеда надо мне всё сделать. Эх, Коля, был бы ты постарше, мы бы враз управились.
Работа спорилась, так как Ваня был очень трудолюбивым – мамкина опора, да отцова подмога. Отец рано уходил на работу, а приходил уставший. Почти вся работа по дому ложилась на хрупкие плечи матери.
Владимир – партийный, фронтовик, вернувшись со службы и женившись на красавице Прасковье, перебрался в её село. Ещё молодыми, они стали жить в родительском доме, денег на свой не было, да и родителей Прасковья не смогла оставить. Её мать вскоре умерла от тяжелой болезни, а может, от тоски по сыновьям, так и не вернувшихся с войны. Так они и жили: совместно вели хозяйство, работали и воспитывали двух сыновей. Вот уже год, как и тестя не стало, жизнь продолжалась, захватывала в свой бурлящий поток, охлаждая суровый характер Владимира. Двое сорванцов становились опорой и надеждой для родителей. Ванька – старший, уж очень походил на мать, да и помощником стал исправным. Когда дед жив был, обучал Ванюшку, занимался с ним грамотой, мастерить учил. В этом мальчугану повезло, и когда пошел он в школу, учение давалось ему легко, даже немного скучновато становилось. Коленька был ещё мал, и с ним всё больше приходилось возиться Ване. Любовь родителей разделилась, Ванюшку более жалела и любила мать, а от строгого отца влетало почём зря. Но обиды быстро забывались, да и сама жизнь постепенно налаживалась.
Мать пришла, чуть припоздав, но Ваня не обижался, он понимал, как ей тяжело, работа кассира очень ответственная.
– Ванечка, да какой же ты у меня молодец, – ласково говорила она, поглаживая чумазого и уставшего сына. – Ступай на пруд, там, поди, детишки во всю купаются. Ну ступай же, сама справлюсь.
– Справишься? Точно?
– Ступай уже! – чуть прищурив глаза, повторила мать. Она взяла маленького Колю на руки и пошла в дом. Ей нравилось, что сын проявляет заботу, растёт чутким и отзывчивым, хоть и немного шкодливым.
Ванька тем временем бежал по тропинке вдоль огорода, только босые пятки сверкали. Ребята давно уже на пруду и как бы без него не ушли куда. Тропинка огибала огороды и выходила прямо к месту, где плескались его друзья. Место для купания у них своё, особенное, малышей туда не пускали, было глубоко.
Босые ноги не чувствовали жаркую землю, настроение у Вани замечательное, даже усталость куда-то делась. На пруду весело. Сашка Лукин и Митя Бузуверов брызгали на девочек водой. Те, конечно, фыркали, но это им явно нравилось. Сима Яровая сидела под широким дубом