м его центре находится военный лагерь.
Огромные пустоши, заболоченные пруды, дубовые рощи, глинистая почва, заросшие травой овраги, труднопроходимые чащи и опушки с колючими кустарниками, трясины, заброшенные огороды – здесь есть все, чтобы спрятать изуродованное тело.
Тут можно даже самому погибнуть, не сумев выбраться из этого природного лабиринта, как было в случае с одним пациентом, сбежавшим из дома-интерната для престарелых и инвалидов. Несчастного старика растерзали дикие кабаны[1]. Животных в этих местах становится все больше, чему немало способствуют климатические изменения и разнообразие растительного мира. Так что если поисковым отрядам удается найти труп, то это, прямо скажем, считается настоящей удачей. Но, бывает, дело принимает тревожный оборот. Сегодня речь идет о серийном убийце: в результате судебно-медицинской экспертизы трех найденных тел, даже несмотря на значительное разложение двух из них, было установлено, что жертвы были убиты одинаково – выстрелом в спину из охотничьего ружья. Затем с убитых снимали одежду и отрезали им руки и голову. Вероятно, чтобы помешать их идентификации. Убийца явно специалист в области анатомии: рассечение тканей и мышц сделано с идеальной точностью, а запястья, как и головы, отрезаны ножом. На двух трупах присутствуют признаки удаления кожи: на одном из них – на внешней стороне руки, на другом – в области сердца. Я предполагаю, что кожу срезали из-за татуировок, чтобы затруднить идентификацию. На всех телах мы обнаружили следы циркулярных ссадин на щиколотках, а на одном из трупов были волокна синтетического шнура – такие шнуры часто используются в сельском хозяйстве. Может быть, тела волочили за ноги перед тем, как спрятать?
Информацию о страшных находках пытались скрыть от СМИ, но слухи все равно поползли по округе. Дело в том, что охотники очень болтливы и не умеют хранить тайны. При этом, что касается жандармерии, никаких заявлений о пропаже людей так и не поступило.
Я кутаюсь в одеяло и собираюсь уснуть – я буквально падаю от усталости. Но внезапно подскакиваю из-за какого-то глухого шума, похожего на гудение пчел. В комнату врывается характерный металлический запах, и на пол сыпется пепел. Он вылетает из трубы моего камина, в котором еще несколько минут назад уютно потрескивал огонь. Огонь в камине. Со всего маху я забрасываю старую золу из стоящего рядом с камином ведра прямо в очаг. Поленья гаснут, но гудение не ослабевает. Огонь поднимается по дымоходу. Я бегу на верхний этаж. Пламя охватило уже весь чердак и крышу. Слишком поздно: я не успел их спасти, и пожарные обнаружат только головы.
Тут я резко просыпаюсь. Весь в поту, и сердце готово выскочить из груди. Меня не покидает мрачная уверенность в том, что серийный убийца – это я, и, несмотря на мой профессионализм, меня скоро поймают. Я пропал!
Этот кошмар преследовал меня в течение многих месяцев. Затем он исчез так же внезапно, как и появился. Я судебно-медицинский эксперт. Иногда мне снятся тревожные сны…
Судмедэксперт – это судьба
Я часто рассказываю, что начинал свою карьеру в качестве простого медработника. Когда-то меня привлекали к работе только во Вьенне, на уровне департамента, и у меня не было никаких помощников. Я был предоставлен самому себе и оставался наедине с трупами. Потом, в начале 2000-х годов, у меня появились первые ученики. После практики у меня они сразу начинали заниматься судебной медициной на региональном уровне и параллельно работали обычными терапевтами или врачами скорой помощи. Следует отметить, что такая двойная работа была весьма полезной для их опыта в области судебной медицины. Некоторые из этих специалистов возглавили впоследствии различные судебно-медицинские и криминалистические подразделения. А мое предприятие вскоре стало семейным бизнесом. Моим первым интерном, а затем и первой заведующей клиникой стала Мари. Позже к ней присоединились Мелани и Алексия. Мы приняли на работу новых помощников – Себастьена и Оливье, которые значительно повысили эффективность нашего предприятия. Так сложились обстоятельства, что мы вышли за административные пределы Вьенны и стали проводить вскрытия и для соседнего департамента Де-Севр. Понятно, что выросли и объемы работ.
В результате масштабной реформы 2011 года мы смогли официально создать институт судебной медицины на региональном уровне. Институт этот объединил сначала три департамента (в 2012 году их стало уже четыре), и судебно-медицинское подразделение с годовым бюджетом около 1 млн евро. Расширение объемов работы изменило наш организационно-правовой статус, и мы перешли на уровень предприятий малого и среднего бизнеса. Некоторое время спустя к области судебной медицины отнесли морги при университетских больничных центрах. Такое решение представляется логичным с учетом того, что работают они с одними и теми же клиентами – покойниками.
Затем к нашей команде присоединились новые сотрудники, в том числе и Тиффани. Кто-то, как, например, Николь или Этьен, задерживались у нас на некоторое время и уходили по семейным обстоятельствам, другие же уходили открывать для себя новые горизонты сразу после прохождения стажировки на нашем предприятии. Но, как бы то ни было, каждый из специалистов внес свою лепту