е решения принимаются с большой осторожностью.
Несколько веков назад четыре флота с разных уголков континента под названием Ганрайн заинтересовались открытым островом, который как будто из ниоткуда появился северо-восточнее их обширной родины. Мореплаватели быстро освоили берега и вскоре узнали, что остров вполне может считаться отдельным континентом, к тому же, на нём уже есть коренное население, называющее это место «Верувина». Люди в шелках и стали столкнулись с людьми в шкурах и татуировках из ягодных красок. Ганрайнцы принялись во всю колонизировать необъятные просторы, поля и леса, начали возводить свои города и крепости. Конфликт с коренным населением не заставил себя долго ждать – началась война за все известные земли Верувины. Ганрайн жил сражениями половину своей многовековой истории, поэтому завоеватели и колонисты быстро одержали победу, оттеснив коренных жителей на восток, за самую высокую гору, которую, заимствуя верувинское название, нарекли Варасский пик.
Всего за столетие побеждённые ощутили груз прогресса на собственных плечах и увидели, как быстро жизнь может измениться до неузнаваемости: вокруг них росли селения, прокладывались дороги, рисовались новые и новые знамёна, а коренные жители этой земли оставались в тени огромного пика, смотрели на то, как творится человеческая история, и молчали. Так потерпевший поражение народ прожил в тихой злобе почти пятьсот лет. Любые попытки отвоевать новые клочки земли и дать отпор не приносили успехов, люди всё больше сомневались в том, что у их культуры есть шанс на достойную жизнь, но им по-прежнему хотелось верить, что так будет не всегда.
Коренные верувинцы именовали свой народ несклоняемым словом «ниррен», а каждого отдельного человека: «нирред». В прежние времена изначальное население континента почти игнорировалось ганрайнцами, но предпоследний правитель двух оставшихся провинций ниррен, Орвинарт, был исключительно миролюбивым человеком и хотел упредить возможные посягательства на земли его народа: он стремился торговать с давними захватчиками, перенять у них какие-то технологии, выучить их язык и заслужить их уважение. Так за пятьдесят лет его народ обучился основам современного кораблестроения, достойному ткацкому делу, переплавке металлов, а родной язык, который и прежде находился под угрозой, был почти вытеснен ганрайнским по настояниям самого правителя. Однако традиционно ориентированные ниррен отказывались от валют и чеканки монет, отказывались от осадных машин и каменных фортификаций, отказывались они и от флагов, поэтому имели условное зелёное обозначение в виде пика на карте Верувины, но ни на одном строении ниррен не висело знамени. Трактирная эстетика и проституция тоже не прижились у коренного населения Верувины, ведь никто из его представителей не нуждался в большем количестве развлечений, чем он имел, а это были: стихийные танцы по вечерам, турниры на арене, коллективные ритуалы и соревнования ремесленников. Верховая езда и скотоводство, во всю используемые ганрайнцами, оказалась для ниррен и вовсе отвратительным извращением, ведь к животным у них было особое отношение: порой они приручали собак, волков или диких птиц, но относились к ним, как равным, как к своим друзьям или даже членам семьи. Охота была и вовсе состязанием с каждым отдельным зверем: ведь всегда был шанс, что вепрь снесёт тебя с обрыва, ядовитая змея одним укусом перечеркнёт многолетние планы, а стая волков накормит твоими внутренностями своих детей. Пленение же и использование животных в хозяйстве казалось ниррен унижением природы, поэтому перемещались они пешком, а жили больше собирательством, рыбалкой и уже описанной охотой.
После всех реформ Орвинарта ниррен зажили мирно и тихо, но в глубине своих подавленных душ, в самых недрах подсознания, люди чувствовали, что заслуживают лучшего. Орвинарт добился вхождения в Зал Совета в самом большом городе современной Верувины, в Никантире, и там к нему относились с некоторым насмешливым снисхождением. Это усилило противоречия среди простых людей, и недовольную сторону возглавил один из не менее противоречивых молодых мужчин: Стагахольт. Этот человек был воистину огромен, хотя о полном его росте было трудно судить, так как он всё время сутулился, но всё равно смотрел на всех сверху. Сначала он метил в жрецы, но отказался от ритуала посвящения и стал заявлять о своих правах на становление Вара́са дже́гром – повелителем горы, который по своей сути являлся лордом Шартендайна и Теккердайна, последних городов ниррен. Стагахольт утверждал, что люди отдалились от богов и забыли себя, а Орвинарт вылизывает сапоги, которые об него же и вытирают – эти слова распространились в народе быстрее любой чумы, и совсем скоро текущий джегр, уже старый и слабый, был вызван на дуэль. Этот бой продлился всего минуту и закончился очевидным для всех итогом – Орвинарт сдался, Стагахольт пришёл к власти. Он прошёл традиционный обряд инициации, который прежде никто не повторял двести лет: взошёл на Варас, коснулся каменного Копья Предков, вонзённого в его вершину, и повязал на него свою ленту вместо ленты забытого правителя из прошлого. Когда он спустился обратно, целым и невредимым, народ ликовал.
Куда меньше была радость лордов в Зале Совета, когда Стагахольт впервые вошёл туда со своим личным стражем, то́ру джегр. Вся остальная Верувина с тревогой приняла новую