.
Далеко он не заплывал. Да и как заплыть, если, расположившись на дне лодки, он опускал весла и смотрел на небо, белые облака которого были далеки и прекрасны. Причуда? Да. Глупость? Сомнительно. Граф был далеко неглуп, его воспитанию и образованию могли бы позавидовать многие местные помещики, также учившиеся в Англии, но, увы, оставшиеся при этом большими бездарями и лентяями.
Неожиданно рядом раздался небольшой всплеск и затем снова тишина. Не обращая внимания на звуки, граф продолжил лежать и смотреть на небо. В реке водилось много щук, осетров, белуг и мало ли кто из них захотел погреть пузо под солнцем? Тут всплеск раздался снова. Ближе. Молодой граф насторожился, ведь, как правило, завидев лодку, рыбы старались плыть от неё подальше, а уж никак не приближаться к ней. Но вода была спокойна и, опустив голову, граф продолжил любоваться белыми воздушными облаками, лениво покачиваясь в такт речной воде.
«Англия, каменные мостовые, грязь, смог… Как же это отталкивает» ― думал он, рассматривая небо. Всё настолько неприятное, непонятное. Никак не укладывающееся в его русском сердце и душе. К чёрту, лучше мягкая и тёплая родина с её нежнейшим воздухом и яркими красками лета.
– Алена, Алена! ― раздался громкий раскатистый голос, быстро прокатившийся вдоль всего русла реки. ― Где ты, доченька?
Граф снова прислушался. Он не слышал, чтобы в этой части реки кто—то жил. А уж о своих крепостных он старался знать как можно больше, чёрт ли шутит ― около десяти тысяч душ, здесь никак без внимательности не обойтись. Отец, конечно, памяти не лишен, но возраст уже берёт свое и графу надо как можно быстрее перенять основы управления имением.
– Алена, ты где? ― продолжал кричать незнакомый голос.
Граф приподнялся и посмотрел на берег. Посреди травы стоял высокий мужик в грязной серой рубахе и точно так же внимательно глядел на него. Затем нехотя поклонился и спешно ретировался в лес. Граф огляделся. Рядом никого не было, никакой Алены, которую так настойчиво звали. Лишь тишина, тихая качка и игривое настроение птиц.
Слева раздался всплеск. Повернув голову, граф увидел голую спину, плавно переходящую в нечто вроде хвоста, исчезающего в воде. Открыв рот, он икнул, и глупое выражение лица словно застыло, скинуть которое он смог, лишь махнув головой и закрыв глаза. Минута, вторая, он снова посмотрел на водную гладь. От места, где только что появилось чудище, шли лишь круги воды. Махнув головой, он что есть силы налёг на весла и большими гребками поплыл обратно к дому.
Отец стоял возле крыльца. Высокий, крепкий, загорелый. Он за что—то отчитывал конюха, согнувшегося перед ним в полупоклоне. Его Сиятельство, видимо, пребывал не в самом лучшем настроении, так как Гришка солидно потел, напрягая молодую спину.
– Я же просил, объяснял ― телегу запрячь засветло! Неужели непонятно было?! ― грозно спрашивал его отец, медленно оттягивая слоги. ― Как можно было не услышать? Григорий, я разве плохо к тебе отношусь, разве мне надо пороть тебя? Разве я не уважаю твоего отца, который вот—вот отойдет к Всевышнему? Почему ты так глух? А?
Григорий лишь что—то промычал в ответ и продолжил стоять истуканом. Он прекрасно знал, что его не будут пороть, но это вовсе не радовало его, так как ему было проще получить два раза по спине, нежели стоять и слушать монотонные увещевания графа. Была у того такая пренеприятная привычка ― разводить целую лекцию, длина которой ― вечность.
Увидев сына, граф наконец—то отпустил слугу и всё так же хмуро посмотрел на сына.
– Опять в лодке бездельничал? ― и, не дожидаясь ответа, продолжил. ― Что за напасть такая, здоровый парень, а занимается всяким непотребством, на кого я имение—то оставлю? На бездумного лодочника?
– Батюшка, ― стараясь задавить языковую армаду в самом зародыше, начал граф. ― А у нас разве есть крестьяне в левом притоке реки? Я сегодня видел мужика, он искал кого—то и, по всей видимости, они живут рядом.
Старый граф на секунду замолчал. Потом коротко бросил ― «нет». Должно быть, забрели за грибами или просто от дела отлынивали ― лентяев везде хватает.
Но Алексей ему не поверил. Он хорошо знал своего отца и прекрасно понимал, когда тот лжет, а когда нет. И в этом случае он даже не сомневался, что это ложь. Только вот зачем отцу скрывать двоих крестьян, было не понятно. И тут молодой граф остро почувствовал желание вернуться в устье реки, дабы разобраться в том, что он сегодня видел.
К вечеру, когда после жаркого дня пришла легкая прохлада, в голове молодого графа уже четко вырисовался образ речной русалки, невесть как попавшей в эту захудалую губернию. Конечно, было в этом что—то сумасбродное, так как представить игриво плавающую полуголую девушку в речной воде, среди щук и пиявок, было сложно. Но граф уже и не знал, как прогнать сей настойчивый образ.
Причем внешность русалки была неизменно красива. Ну не позволяло воображение нарисовать её безобразной или, на худой конец, жирной. Именно красивая, именно светловолосая, именно с большими глазами и миниатюрным утонченным носиком, столь гармонично заканчивающим изумительной красоты облик. Ну а хвост… Ну что ж, хвост ― это та деталь,