почти всегда шел резкий запах корвалола. Запах словно отгораживал ее от остального мира, не позволяя подойти к людям ближе, чтобы они не почувствовали, что с ней что-то не так.
Каждое утро Вероника давала себе слово, что это последний раз, и что она слишком молода, чтобы продолжать жить в этом таблеточном аду. И каждый день после обеда у Вероники предательски начинало мутить под ложечкой.
Мутило долго, давление прыгало, в глазах рябило и казалось, что сейчас она упадет в обморок. Тогда, отчаявшись, она почти бежала в уборную, дрожащей рукой вытряхивала в ладонь очередную порцию спасительной химии.
После судорожных глотков поднимала взгляд на зеркало, долго смотрела на отражение. Пыталась отыскать в нем прежнюю Веронику. Убеждала себя, мол, прорвемся, спасительное решение найдется, и она снова станет той Вероникой, которую уже почти не помнила.
Прорыв напоминал военные действия. Как только Вероника пыталась хотя бы на день отменить таблетки, ее жизненный поезд тут же несся под откос с оглушительной скоростью. Тогда женщина брала больничный, ссылаясь на простуду, запиралась на пару дней дома, как наркоман, пытающийся избежать ломок.
Сначала мутота распространялась из-под ложечки к горлу. Потом начинало ломить шею и поясницу. После этого наступала сердечная лихорадка, и она, согнувшись вдвое, ковыляла как старуха к шкафчику, где хранился измеритель давления. Охая и ахая, надевала манжету на руку и снова и снова нажимала кнопку «старт». Разглядывала всегда разные показатели на приборе, ватными руками держась за голову, чтобы остановить снующие от страха мысли. Наконец, не выдерживала и звонила в скорую, чтобы выслушать, какая она бестолковая дура, что беспокоит важных людей по мелочам. Равнодушный голос говорил, мол, выпейте таблетку от давления и ложитесь спать, уже три часа ночи.
Обессилев, она засыпала, чтобы на следующий день снова настроить себя на бой. После нескольких ранних утренних часов мучений, поиска ответов в интернете и полусумасшедших мыслей, что же такое с ней происходит, она сдавалась натиску тела. Вынимала из сумки, которую носила чаще всего, горсть ежедневных таблеток, наливала чай с корвалолом, выпивала с предвкушением скорого облегчения, снова обрушивалась на кровать и нервно-неровно дышала до относительного успокоения.
Потом, почувствовав себя лучше, наспех умывалась, одевалась и выскальзывала из дома. Шла встречаться с подругой, которой не рассказывала о том, как борется с напастью каждый день, ежечасно, ежеминутно, если только оказывается лицом к лицу с самой собой.
Наоборот, хихикая, делала вид и даже верила сама, что взяла пару дней за свой счет, чтобы просто «немного охолонуться и почувствовать майский ветер на волосах».
Подруга отстраненно кивала, отвлекаясь на сообщения или звонки «по делу», дожидаясь, когда Вероника, наконец, почувствовав совестливый укол от того, что она все время болтает, примется ее утешать.
Тот рабочий день мог проползти так же, как обычно. Утром, забросив в себя горстку таблеток, которые позволят ей протянуть до обеда, женщина натянула на себя первый попавшийся костюм и поехала на работу.
Там она просидела бы над бумагами до обеда, пошла бы в узенькую столовую, где съела бы безвкусный обед, чтобы сразу после незаметно в туалете выпить порцию капсул, которые теперь полностью взяли ее под свой контроль. Досидев до конца рабочего дня, она уехала бы домой. Там скоротала бы вечер у телевизора или в очередной раз слушала бы равнодушную к ее медленному умиранию подругу.
Все это могло бы, язык не поворачивается назвать словом «случиться», если бы не пожилая женщина, скоропостижно скатапультировавшаяся со ступенек троллейбуса на землю прямо перед носом Вероники.
Женщина осела на асфальт, то ли поскользнувшись, то ли потеряв сознание. Упав, раскинула ноги и руки не по-старушечьи, а наоборот, как-то стыдливо, по-девичьи. Ни крови, ни явных переломов Вероника не увидела. Бабка просто лежала на асфальте, как будто прилегла отдохнуть. Ее сумка с замком «поцелуйчик» от удара раскрылась и оттуда высыпались блистеры всех мастей.
Бывалым взглядом Вероника распознала в стопке таблеток красные капсулы для понижения давления, серые с приятным шершавым краем для повышения давления. Сверху лежали разрекламированные пилюли для снятия боли в спине и дурно пахнущие зеленые таблетки, которые, как объяснял ей очередной терапевт, нужно пить, чтобы желудок от многообразия химии «не скончался раньше, чем настанет Вероникин срок».
При взгляде на бабку и ее арсенал в груди Вероники кольнуло странное чувство. Будто бы она соединилась сейчас с этой старухой, и будто бы совершенно точно именно она должна ей помочь.
Вероника громко выкрикнула «стойте». Водитель троллейбуса, женщина с широким каменным лицом, резко нажала на тормоза. Вероника мельком подумала, что это была словно животная реакция на ее крик, а вовсе не на происшествие.
После того как Вероника выскочила из троллейбуса, он тут же тронулся, словно совершенно осознанно выплюнул двух нелепых пассажирок. Как будто было в порядке вещей, что на этом маршруте