дежда…
Приближается.
Машина перегородила дорогу, водитель посмотрел на меня из открытого окна.
– Садись, – он кивнул на соседнее место.
Я его как бы знала. То есть, не этого человека конкретно, да это и не нужно, если сталкиваешься с Его последователями.
Не имело смысла изображать сопротивление. Я села в машину. Пристегнулась ремнем безопасности.
Мужчина хмыкнул.
– Меня зовут Антон.
– Очень неприятно, Антон.
Он снова усмехнулся.
– Зря-зря. Могли бы подружиться. Да и придется.
– Маловато шансов, – усомнилась я.
Машина тронулась с места.
Ну, вот меня и похитили.
Некоторое время мы молча двигались по основной дороге.
– Есть смысл спрашивать, куда мы едем?
– Во всем есть смысл, – заметил он. – Другое дело – что это изменит?
Он был прав. Ничего.
– Что? Запрешь?
– Зачем? Глупости какие! Не грусти, наш Господин милосерден, не загубит. И нам не разрешит.
– Нам? Ты не один?
– Тебе понравится, – заверил он. – На подбор как для Белоснежки – семеро. Выбирай любого. А хочешь – нескольких. Мы друг к другу не ревнивые. Хоть всех по дням недели.
– Это твоя инициатива, или Халивак навеял?
– Не советую говорить неуважительно о Господине, – угрожающе произнес он.
– А то – что? – ответно усмехнулась я. – Похитишь?
Я была готова, к тому, что меня отвезут в другой город или в лес, но меньше, чем через сорок минут, Антон свернул с трассы на боковую дорожку, и машина направилась к частному сектору пригорода Владивостока.
Автомобиль пропетлял между дорожек и заборов. Наконец, мы остановились у двухэтажного коттеджа, Антон просигналил, ворота отъехали в сторону. Стоило машине заехать во двор – ворота тут же закрылись.
– На месте, – сообщил очевидное мой похититель. – Сама выйдешь? Или доставишь мне удовольствие тебя вытащить?
– Не много ли тебе удовольствий на сегодня? – спросила я, просто открыла дверь и вышла из машины.
Нет, дом не был похож на тюрьму. И то, что проживало здесь семеро мужчин (я была уверена, в этом Антон не врал) – нельзя было как-то определить или угадать.
Почти сразу из дома вышел человек лет тридцати семи, русоволосый, высокий. Не столько худой, сколько подтянутый. Наверное, это он и открывал нам ворота.
Он с интересом посмотрел на меня, почти игнорируя моего спутника.
– Меня зовут Иван, – сказал мужчина. – А вы Анна.
– Два имени за раз? Мне не запомнить.
Он улыбнулся.
– Пойдемте, я как раз ужин накрываю. Вы хотите есть?
– Я хочу на свободу. Но вряд ли вы такое умеете готовить.
Иван не растерялся:
– Я уверен, что со временем научусь. Сегодня – обычный плов.
Мы вошли в дом, разулись в коридоре. Мужчины переобулись в домашнюю обувь, а мне Иван протянул шерстяные носки с пришитыми кожаными следками. Коридор оказался довольно просторный, и все здесь располагалось рационально и удобно: стояло два длинных узких диванчика, вертикальный пенал с тремя рядами полок под обувь (и здесь было много мужских ботинок разных размеров). На противоположной стене – вешала для одежды и дверь в кладовку. Сейчас начало августа, одежды было мало – несколько ветровок и два длинных дождевика. Наверху – закрытая антресоль, вероятно, для головных уборов.
– Сюда, – пригласил Иван.
Антон молча шел позади, перекрывая путь к побегу.
Мы вошли в просторный зал, который был одновременно и кухней, и столовой, и гостиной. Зрительно пространство было разделено на две части: слева вдоль длинного окна – кухонная часть: печки, раковины, две посудомоечные машины, четыре в ряд мультиварки, у стены – шкаф с посудой и два холодильника. Здесь же, напротив раковин и печек, располагался длинный узкий стол с рабочей поверхностью. На нем стояли столовые приборы, кофеварка, несколько досок.
Напротив кухонной зоны у другой стены, – стояли диван и три кресла, журнальный столик, тумба. На стене висел большой плоский экран телевизора.
Справа от меня стоял здоровенный круглый стол, за которым примостились восемь удобных стульев с подлокотниками. Одна стена представляла собой коалицию шкафчиков и полок, среди которых пряталась неприметная дверка, вероятно, в кухонную кладовую. Вторая стена была занята грамотами, медалями, кубками и газетными вырезками, явно хвалебного содержания. Внизу стена почета заканчивалась длинным комодом.
Картину завершал двухъярусный меховой пуфик, на котором горделиво возлежал пушистый рыжий котяра.
За круглым столом сидело трое.
Когда мы вошли, все трое посмотрели на меня.
– Тоха,