>
Он сидел в дальнем углу, с тремя заядлыми алкоголиками, и напивался дешевым пивом. Я лишь однажды видел его в таком состоянии. Три месяца подряд, он убивал себя всем местным, опьяняющим, качество которого вызывало сомнение даже у подпольных продавцов. Тогда, я терпеливо ждал, пока боль отступит, раны затянуться, и он вернется к своему прежнему состоянию. Сегодня, к сожалению, у меня не было времени. Мне нужны: его сила, его армия и его помощь.
– Тебя тяжело найти!
Одного взгляда хватило, чтобы собутыльники осознали, что им здесь не место, и ретировались. Я сел и, положив руки на стол, посмотрел на совершенно пьяного и, определенно, еле соображающего мужчину.
– Так… ик…не…ик…искал бы…
Голова раскачивалась в такт каждому слову, а безжизненные глаза не могли сфокусироваться на мне.
– Она попала в беду. Маги ковена вышли на всю банду, и рыскают по лесу. Попытки увести их в сторону, не увенчались успехом. Нужна помощь.
Я, говорил четко, только, по существу, совершенно спокойным тоном. Те, кому пришлось вести дела с защитниками страны, знали, что они не любили тратить время на длительные беседы и громкие разговоры. Не говоря уже о тех, кому пришлось воевать. А этот, конкретный, предпочитал острый топор, острому языку.
– Не моя проблема! Ик. Или ты… ик… думаешь, ик…, что если я…ик, пару раз помог…ик, ей, то мне…ик…не наплевать?
– Мне необходимо озвучить вслух, почему тебе не наплевать?
Грязный прием. Знаю. Напоминать о том, что ты неудачно влюбился, не лучшая идея. Но, у меня действительно не было времени на заживление его разбитого сердца. Не сегодня! В затуманенных алкоголем глазах собеседника, появилась злость. Лучше, чем ничего. Порой, именно злость придает сил там, где все остальное бессильно.
Я положил на стол, пару листьев, которые мне дала кухарка-знахарка, и, которые, по моему личному опыту, практически мгновенно, отрезвляют.
– Съешь это, и выходи. Я буду в карете.
Ответа дожидаться не стал. Он, так или иначе, выйдет следом. Мой брат может быть разбит, сломлен, зол, но никогда не оставит любимых в беде. А эту женщину, на свою беду, он полюбил.
Глава первая – Нападение в лесу.
– Рик, может расскажешь, чего увязался за нами?
Я не жаловал верховую езду, в отличии от городской стражи. Добровольно, без весомой на то причины, натирать зад сидением в седле, бессмысленное занятия, как по мне. Но в довольно густом лесу, с узкой тропинкой, передвигаться в карете не являлось возможным. Дворцовая жизнь, сделала из меня неженку, похлеще любой юной леди. Об этом мне частенько напоминают близкие, знавшие некогда, вечно грязного, вечно трудящегося юношу. Но это дела давно минувших лет. Мои нынешние увлечения далеки от пекарского дела. О чем я и поведал, не без тени хвастовства.
– Одна придворная дама, что была мила моему нежному сердцу, решила обзавестись потомством. Ее супруг безмерно счастлив. Ну, а мне не осталось места ни в ее душе, ни в ее постели.
– Только не говори мне, что ребенок твой? – с улыбкой на устах, и легкой тревогой в голосе, спросил собеседник.
– Ооо, нет, брат! Я слишком свободолюбив, слишком умен, слишком красив, и, до безобразия, эгоистичен, чтобы обременять себя потомством, и ставить крест на своём будущем.
Я посмотрел на старшего брата с укором, когда тот залился смехом. Он, иногда, все еще продолжает видеть во мне маленького мальчика, нуждающегося в очередном уроке жизни.
– Рик – двор тебя испортил. – сообщил он то, что я ожидал услышать.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь! – с наигранным удивлением, положа руку на сердце, правда не с левой, а с правой стороны, признался я.
– Да-да. – продолжал смеяться Дэн. – Изменившееся окружение и придворное обучение, сыграли немалую роль, в твоих нынешних достижениях. В том числе, и в качестве дамского угодника.
– Вот именно! Во всем виноват двор.
Годами создаваемый имидж придворного ловеласа и лицедея давали хорошие плоды.
– Справедливости ради, ты всегда был хитрым, ловким и пронырливым. Не говоря о том, что ты рано научился дерзить.
– Это да.
Протянул я, вспоминая, довольно болезненное прошлое. Дети – самые жестокие существа на свете. И когда, будучи ребенком, ты хоть чем-то отличаешься от большинства, тебя объявляют изгоем. Начинается откровенное моральное и физическое избиение младенца. Я ведь мое отличие от сверстников заключалось в том, что я потерял мать. А точнее, по версии задир, я убил ее, когда родился. Оглядываясь назад, я понимаю, как мне повезло не стать тем, кем меня могли сделать улицы. Потому как постоянные насмешки, издевательства, и унижения, которым подвергается ребенок, полностью меняют его жизнь.
Кто-то ломается, и становиться постоянным завсегдатаем баров и таверн города. Кто-то превращается в жестокого ответчика, который, в последующем попадает за решетку, или гниет в канаве. Немногие способны обрести счастья, и создать семью, когда все детство превращается