е имело никакого смысла. Факт был неоспорим, родился мальчик. Отец любил похва- статься и был заядлым оптимистом.
– Маруся,не вешай нос, проррвемся!-бодро выкрикивал он маме в трудные минуты.
Жизнь у отца сложилась нелегкая, репрес- сии, вторая мировая война. Моего деда – его отца арестовали в 37-мом, за антисоветскую аги- тацию, сослали в Сибирь и больше его никогда не видели. Моя бабушка Александра Павловна, баба Шура, так мы ее звали, осталась одна с дву- мя маленькими детьми. В Тбилиси был голод и стояли огромные очереди, за пару бутылок керо- сина. Потом приехал брат бабы Шуры, Алексей и забрал всех к себе в подмосковный поселок Ку- чино. Вот там и вырос мой отец и там были его друзья, одноклассники и однокурсники. А его за- кадычным другом был Аркаша, заводила и шаль- ной парень. Я его видел всего один раз в жизни, и то на пару минут, но всю жизнь слышал рас- сказы как отец с Аркашей ездили на велосипе- дах из Кучино в Балашиху и обратно. Потом отец женился на маме и по настоятельной просьбе дедушки семья переехала обратно в Тбилиси. С собой привезли большой, черный велосипед под названием «Украина». Отец заявил, что без вело- сипеда он никуда не поедет, а баба Шура привез- ла старую чугунную керосинку, хотя войны и го- лода давно уже не было.
Вот так я и рос, в любви и заботе. Мама все время волновалась, о том, что мальчик не дое- дает и ходит полуголодный, и что цвет лица ей что-то не нравится, может заболел? и мы сразу пулей летели к знакомому врачу.
– Всем врачам доверять нельзя,–говорила она и доверяла только тому
врачу, который был другом дедушки или подругой бабушки. А я, в это время излучал жизнь-красные щеки, попа, живот–все сверкало здоровьем. И врачи удивлялись, мерили температуру, давление, измеряли пульс
–Все нормально у мальчика Марина Николаевна, волноваться нечего-говорили они.
– А почему тогда он какой-то вялый сегодня, и цвет лица не такой розовый-переспрашивала мама.
– Ничего не могу сказать–разводили врачи руки– Все в норме и в порядке, и даже все слишком хорошо–Тфу!–Тфу!–Тфу!–и три раза стучали по деревянному столу, чтоб не сглазить.
Но дома находили своё объяснения происходящему, значит мальчик не доедает. Поэтому у нас в доме на плите постоянно что-то жарилось, варилось и скворчало.
– Ты котлеты поел?–спрашивала мама.
– Да поел.
– Поешь еще, а то вернется отец с работы и съест все, он же не смотрит по сторонам, может быть рядомголодный ребенок сидит, все учишь его, учишь, а всё без толку. Устала я с ним бороться, все равно ничего не понимает. Одни кошки на уме–с беспокойством вздыхала мама.
– А вечером испеку аладушки с медом. Дедушка шесть килограммов меда прислал, настоящего Рачинского, половина майского, а полови на каштанового. Не то, что у друга отца Нодара, дедушкин мед настоящий, а у него сахар с водой.
– А с которого начинать кушать, с майского или с каштанового–спрашивал я.
– Начинай с майского, он быстро засахари- вается – отвечала мама.
Потом приходил отец с работы и усаживался обедать. Мама накладывала ему котлеты, но не много…
– Остальное для ребенка, может до вече- ра проголодается и где-же я ему тогда котлеты возьму, ты об этом подумал? Цвет у него сегодня какой-то нездоровый–говорила она.
– Нет не подумал.
– Вот, так всегда, ты кроме своих кошекна работе с Важей Михалычем, не о чем и не думаешь.
– Ладно, ладно, ради ребенка можно и по- голодать,
–подмигивал мне отец, наливая себе полный чайный стакан чачи, потом залпом его опрокидывал, и не по грузинский он это делал, так по солдатский, по красноармейский.
А я сидел рядом и слушал. Я любил слушать его рассказы за столом, после стакана чачи. Ли- хое хвастовство и бескрайний оптимизм, его неизменимое – Маруся, прорвемся! и долгие рассказы про жизнь в Подмосковье, про его и Ар- кашины шалости, и про службу в армии, как он вместо двух лет прослужил три, как он в армии играл в футбол, был на хорошем счету, бравым солдатом и как его воинская часть, ракетой сби- ла вражеского пилота-разведчика Пауерса.
Шли годы, Я взрослел и постепенно родите- ли начали задумываться о моем будущем.
– Из него получится хороший доктор,–рассуждала мама вслух–Ну как дядя Кикита, например,–и улыбалась, представляя меня в белом халате с фонендоскопом на груди.
– Нет, лучше педиатром, нормальных педиатров в Тбилиси днем с огнем не сыщешь, как я намучилась с ребенком в детстве, думаю все помнят,–и все кивали одобрительно соглашаясь.
– А может постопам отца? В физиологию,– осторожно встревал отец–У нас с Важей Михалычем такой прорыв в опытах пошел, что я не знаю, скоро на весь мир греметь будем.
–Вот когда загремите, тогда и говорите, нет он педиатром станет-говорила мама.
Но вскоре начались некоторые непредвиденные неожиданности.
Во