дленного отклика и неотложной оценки, Бернард Шоу откладывал в сторону почти готовую пьесу, Лев Толстой – роман, Александр Блок сбегал ради актуальной статьи из Соловьиного сада. Ждать, когда твоя гражданская позиция выразится в едва начатой эпопее, то же самое, что бороться с лесным пожаром с помощью проектов о перспективной модернизации брандспойтов. Ведро в руки – и вперед!
Владимир Малягин – выдающийся русский драматург, полюбившийся зрителям еще в советские времена. Он, как и всякий нормальный писатель, одиночка в этом мире. Одиночкам, конечно, труднее выживать, но серьезная литература не создается «творческими коллективами», а точнее – ватагами. Так называемая «новая драма» – убедительный тому пример. Талант Малягина-драматурга давно признан современным российским театром, но есть у этого автора один серьезный «недостаток»: многие идеи приходят ему на ум значительно раньше, чем до них дозревает остальное общество. Опережающее мышление – достоинство и тяжкий крест больших художников. А то, к чему социум и культурное сообщество не готовы, долго не принимается, даже жестко отторгается. Печальный парадокс заключается еще и в том, что эти преждевременные озарения к публике приходят потом нередко в адаптации различного рода популяризаторов-прилипал, выдающих себя за писателей.
Но есть, есть в этом мире и единомышленники! Встретить их на своем пути – большая удача для автора. Назову лишь некоторых из творческих соратников Владимира Малягина: Николай Пеньков, воплотивший образы Аввакума и Наполеона, Сергей Арцибашев, ставивший блестящие инсценировки прозы Достоевского и Гоголя, Александр Пудин, поставивший пьесу «Сталин. Часовщик» в Ростове-на-Дону. Это люди, поддержавшие Малягина, их не испугала творческая смелость писателя, его «преждевременность».
Как всякий большой мастер, Владимир Малягин неравнодушен к судьбе России и русского народа, что всегда есть верный признак подлинного таланта. Если художник оценивает окружающий мир с точки зрения, насколько действительность комфортна для его самовыражения, то лично мне такое творчество не интересно, оно, как правило, оказывается незначительным, стоит от него слегка отдалиться во времени. Из этого неравнодушия к судьбе России и родилась книга публицистики, которую вы держите в руках. И я уверен, эти статьи не оставят равнодушными тех читателей, для которых русский народ – реальная и родная сила…
В нашей традиции публицистика – тоже изящная словесность, где идея не обознается, не фиксируется буквами, но воплощается в полнокровном слове, дающем мысли ту яркую многозначность и неоднозначность, которые мы видим в жизни, а не на «панельных дискуссиях». Читая публицистику русского драматурга Владимира Малягина, вы не только узнаете, что он думает о судьбе Державы, но и приобщитесь к большой отечественной литературе.
Юрий Поляков
Свет с Запада
Об одной маленькой победоносной войне
С советских времен мы привыкли называть и считать Вторую Мировую войну – Великой Отечественной. Отчасти это правда: ведь на Восточном фронте действительно решалась судьба Европы и мира, поскольку наши заклятые союзники и партнеры, особенно те, кто во всех войнах прикрывался морем-окияном, предоставили двум великим европейским нациям, а именно русским и немцам, перемалывать друг друга, бросая в бой десятки и сотни дивизий, миллионы и миллионы солдат. В общем – использовали обычную стратегию хитромудрых англосаксов по стравливанию своих европейских противников для их взаимного истребления и ослабления.
Слабым звеном в этой шахматной партии, при всей его хитрости, был Гитлер; Сталин, понимая эту примитивную стратегию атлантистов, воевать не хотел. Но заставили, натравив того, кто перехитрил, кажется, самого себя.
Однако Великая Отечественная всё же не равна и не тождественна Второй Мировой. И я вовсе не о том, что были и другие фронты, что и там гибли люди. Ну да, были, гибли. Правда, по сравнению с основным фронтом те фронты можно было назвать в лучшем случае – местными, региональными. Но я сейчас совсем о другом.
Любая мировая война, а особенно Вторая Мировая, сравнима с океаном. Громадной бесконечной стихией, в которой есть штили и штормы, надводные и подводные течения, холодные и теплые, быстрые и медленные, а главное – встречные движения огромных масс воды. Куда идет океан? А кто его знает! Эта часть – вроде туда, а эта – как будто обратно…
Если Гитлер проиграл в этой войне – точно ли проиграли все его союзники? А может, у каждого из них была какая-нибудь своя маленькая война, которую он вел, не особо афишируя? А может, этот гитлеровский союзник свою войну как раз выиграл? А может, война была не такой уж и маленькой?
Но хватит предисловий. Перейдем к самому рассказу. Рассказу о войне, о которой почти никто почти ничего не знает. Войне папского престола против сербского народа.
Тридцатые годы XX века для всей Европы стали годами больших потрясений, годами вызревания новой мировой катастрофы. Впрочем, наверное, более правы те историки, которые не делят Мировую войну на Первую и Вторую – в сущности, все эти годы в