е знала еще…"
Я не знала еще, что окутают душу дымы,
И взлетит в тишину ангел прочь из гудящего роя.
Я не знала еще, что нет времени – есть только мы,
Возомнившие, ждущие манны, которой не стоим.
Есть лишь небо, проросшее в сердце, и вены в огне.
И не вверх, значит – вниз под обманчивым солнцем покоя.
Есть лишь выбор – прыжок или камень, лежащий на дне.
И минута борьбы стоит вечности жизни без боя.
В тени…
Я пряталась за шторами в тени
И уходила в ад по первопутку.
И только ветер, верный друг мой чуткий,
Нашептывал с надеждой: "Загляни…"
Тьма слизывала сумрак жадным ртом,
Наваливалась ночь – гора горою.
Смеялись черти: "Там гиены воют.
Не открывай… когда-нибудь потом…
Там лунный свет заманит тупиком.
Там звезды – раны…»
Я срывала шторы!
Вонзался страх под сердце острой шпорой,
В галоп срывался, резал мир клинком.
И только ад, последним маяком, горел вдали…
Тянуло в щели серой…
Пляши в аду!
И у чертей есть нервы.
У труса нет ни «завтра», ни "потом".
Любовь
Ты в безмолвии жизнь баюкал и мир сотворил, не храм.
А я, как не строю – то камеру, то тюрьму…
Хочешь, сердце выну и брошу к Твоим ногам?
Только Ты не примешь… я знаю, и я пойму…
Всё – слова… бравада, напыщенность да елей.
Слишком много звуков, не стоящих ни – че – го.
Как просил Ты, помнишь, любовью не заболей,
Не продай свой разум за шанс получить ее.
Время выжгло правду на сердце пустом – клеймом,
Отсекло все лишнее – дурь у ран не в чести.
Жажда обладания… Пей и сгорай живьем,
Опьяняя разум желанием – обрести.
Если время лечит, то только больных Тобой.
Остальные – слепнут и мечутся, как в бреду,
И страдают… любят… но только – себя…
Любовь —
собой подарить надежду,
спасти
и пойти ко дну.
Облака
Облака, как цветы… И пусть поступь давно не легка,
Пригибают ветра, и по кругу гоняют, и кружат.
Солнца трепетный луч выжигает следы мышьяка,
И по сердцу скользит, и звездой отражается в луже.
Одинокий пастух гонит к дому хмельные стада.
Колокольчик звенит и тропиночка в гору все уже.
Каждый сам себе – путь… Будет след ли… не будет следа…
Облака, как цветы… и звезда отражается в луже.
Мелководье
Режь по живому на «до» и "после".
По мелководью ходили строем.
Боготворили уютный остров.
Жадно хлебали со дна "святое".
Строились замки, месилась глина,
Рылись окопы, туннели, ямы.
Грезился парусник – исполином,
Сладким чудовищем, полным тайны.
"После…" Отрублено, не жалея.
В спину вонзилось бедой и гложет.
На мелководье – вода теплее.
Но глубина – горизонт под кожей.
И понеслось… Света нет в пучине!
К берегу! Что и кому ты должен?
Камнем на дно погружался сильный.
Слабый скулил и ко дну шел тоже.
Не выбираешь, а выбор сделан.
Не предавай! Не предашь? Без толку…
Парус колышется белый – белый.
Жаль, не дождется тебя он только.
На мелководье… Судьба… В покое…
Выплыл – лежи, наслаждайся светом.
Только не мил он… Видал такое?
А глубина… Что теперь об этом…
Все не так…
Все не так… Все не так… Шепчет разум, а правда проста.
Этот трепет – не скрыть, и немеет душа – недотрога.
Льется то ли огонь, то ли нежность с нагого холста.
И рисует судьба профиль сердца влюбленный и строгий.
Что творится со мной? Явь во сне или сон наяву?
Пульс надежды стучит так отчаянно, дерзко и громко.
Он не знает еще, что пронзает печаль синеву.
На