к ним задом и затрусил в сторону леса.
В этом году весна в Диком лесу задержалась. Месяц травень уже подходил к концу, а грязные комья снега еще громоздились в низинах и устилали овраги. Тощий хвост радостно вильнул, когда сквозь остатки тумана проступили очертания исполинского дуба. По черной коре древа расползались глубокие морщины. На голых ветвях не колыхалось ни листика, несмотря на теплынь.
Волк обежал вокруг кряжистого ствола и нырнул в низкий земляной домик с крышей, покрытой дерном. Внутри было тесно. Вдоль стен тянулись ряды поставцов. В дальнем углу дымился очаг, над которым качался закопченный котелок с варевом. Волк невольно оскалился, заметив на полатях нелепую куклу в шутовской одежке из лоскутов, однако не подал виду и повернулся к пестрому скомороху спиной. Едва он сунул нос в дымящийся котелок, как кукла ожила, спрыгнула с полатей и вцепилась ему в загривок, восторженно голося:
– Попался, Серый? А ну, стаскивай волчью длаку!
Горихвост извернулся, скинул незваного седока и придавил лапой к полу.
– Отпусти! – завизжала кукла. – Сдаюсь, я опять проиграл!
Волк поднялся на задние лапы, сбросил шкуру и принял вид высокого, жилистого человека в добротном кафтане, теплых портах и стоптанных сапогах. Кукла прокатилась по полу, перекувыркнулась и превратилась в маленького, ростом всего в пол-аршина мужичка с бородой и густой гривой темных волос. Мужичок подбежал к вурдалаку, обнял его за коленку и проворно вскарабкался на плечо.
– Ну и ловкач же ты, Игоня! – ухмыльнулся вурдалак, обнажив пару желтых клыков. – Так хитро глаза отводить только ты и умеешь.
– Как же ты меня распознал? – спросил бородатый.
– Откуда в моем логове кукла? Я игрушек отродясь не держал! – загоготал вурдалак.
– Давай-ка я позабочусь о твоей длаке, – мужичок перепрыгнул на стол, бережно снял с волчьей шкуры репьи и убрал ее в переметную суму, которую вурдалак перекинул через плечо.
Вдвоем они выбрались на Туманную поляну, где уже собиралась обеспокоенная лесная братия. Водяной Колоброд выполз из болота, неловко шлепая ластами по траве, и теперь пучил рыбьи глаза на русалку Шипуню, раскачивающуюся на дубовом суку. Шипуня – тонкая, бледная, с густой копной зеленоватых волос – строила рожи лешему Распуту, который устроился под молодой липкой и неторопливо плел лыко. Однако все они сторонились и прижимались к земле, когда над головами пролетал, хлопая перепончатыми крыльями, бес Вахлак с багровым мясистым лицом и копытами на козлиных ногах.
– Горихвост! Где тебя черти носят? – загудел, как сто труб, Вахлак, едва завидев вурдалака с Игоней. – А ты, мелкий злыдень, не лезь под копыта – я о тебя спотыкаюсь. Что вызнали?
– Ничего хорошего, – мрачно буркнул Горихвост. – Деревня на нас ополчилась. Чем мы ей так досадили?
– Мужики давно на нас точат зуб, – зловеще завыл бес, опускаясь на поляну.
– Еще бы! – подал голос пестрый Игоня. – У них глаз завидущий, рука загребущая. Я-то их близко знаю – столько лет прожил за печкой у старосты. Стоит им узнать о сокровищах, что хранятся в пещере под Миростволом – и мигом заявятся. Не побоятся ни нашего лесного брата, ни лиха, что поджидает их на заповедных путях.
– Знаю, у тебя старая обида на селян, – погладил его Вахлак. – Как не кручиниться, когда после стольких лет безбедного житья тебя вдруг гонят поганой метлой? Дикий лес – не такое теплое местечко, как деревенская изба. У нас халявы не нагуляешь.
Все вокруг захохотали. Злыдень Игоня скривился и выпалил:
– Зря вы смеетесь. От мужиков только и жди пакости. Как дорвутся до сокровищ – так не только разграбят все до последней монетки, но и пещеру вверх дном перероют. Корни отца всех дубов Мироствола подрубят, и рухнет наше великое Древо, а с ним – и весь лес.
Леший Распут перестал плести лыко, водяной сучить ластами, а русалка – качаться на ветке.
– То-то я смотрю – весна в этом году задержалась, – промолвил бес. – Уж давно лесу пора зеленеть, а на Миростволе – ни листика. Видать, чует Древо беду.
– Селяне не впервой лезут в лес, – ухмыльнулся, оскалившись, Горихвост. – Пусть приходят. Я зубки им покажу.
– А вот и не покажешь! – запрыгал перед его носом пестренький скоморох. – Ты бежишь от огня, а они разведут костров до небес – так не только тебя, но и всю братву выкурят.
Вурдалак угрюмо подергал себя за длинный ус и отступил.
– Есть у нас и на это управа, – заверил Вахлак. – Черная книга!
Все разом умолкли.
– В Черной книге собраны заклинания, на которых спокон веков стоит Дикий лес. Стоит вызвать Великого Лиходея – он явится из пекла и нагонит на гнусных людишек такого страху, что они век не забудут.
– Уж это да! – оживилась русалка.
Водяной благосклонно забулькал. Леший – и тот довольно гугукнул в кулак и погрозил кочедыком опушке.
– Не упомню, когда князя тьмы в последний раз звали, – с сомнением заметил Игоня.
– В прежние