ди ночи она выходила наружу и вглядывалась в ночное небо. «Эввиааааан!»…вот опять! «Эввииииииииан!»… это было невыносимо и неудержимо!
«Где ты?»… «Гдеееее?» – она почти кричала, боясь разбудить тех, кто спит. Логово было бывшим пристанищем барсуков, поэтому достаточно глубоко, чтобы разбудить и всё же…
«Эввиииииииаааааан!»… и вот он, отчаянный бег…голос звал к себе…быстро, нещадно, безотказно. И она бежала…
Луна помогала Эвви видеть всё вокруг. Слева поле, справа овраг. Впереди кусты – не важно. Шипы вонзились прямо посреди лба – не важно. Бег…только бег был сейчас важен…и голос. Зов, где он? «Эввиииииааааан!»…вот он! Вперёд, он впереди! Эвви и не заметила, как кувырком скатывалась по склону холма, не замечая ни боли, ни царапин, ни того, что уже вся шерсть из белой превратилась в серую…это совсем не важно.
Только лужица, в которую угодила Эв, остановила сбежавшего волчонка.
Она лежала с широко раскрытыми глазами глядя прямо на звёзды. Сердце билось часто-часто. Но постепенно успокаивалось. Волчонок научилась разговаривать с ним и управлять им. Теперь оно стучало в унисон с дыханием леса.
Зов затих. Настало время позволить себе и улыбнуться. Голос получил, что хотел, а Эввиан уже представляла, как ей влетит от воспитательницы за ночное приключение.
«Не беда…», подумала она, «огонь внутри утих, а значит я готова встретить рассвет!».
Так волчонок проводила ночи…
Но зов появлялся и днём. Бывало, во время трапезы, а хуже, когда на занятиях. Воспитательница была строгая, хотя так думала только Эвви. Все волчата слушали госпожу Дюлорию с открытым ртом. Только белый пушистик слегка повернув голову в сторону, немного опустив глаза, улетала куда-то далеко-далеко…она пыталась запомнить этот голос. Его тон, этот пронзающий сердце зов, хоть какую-то мелочь. Ничего не выходило. Оставались только ощущения пустоты и жажды бежать, но куда?! И вдруг бабах!
– Эввиан, ты опять! (воспитательница не стеснялась при всех огреть волчат палкой, на которую опиралась вот уже несколько лет).
– Простите, госпожа Дюлория, этого больше не повторится.
– Ладно…не повторится, – пробурчала себе под нос воспитательница. – Вчера было то же самое…хмм.
Так было не часто. Эвви с каждым разом уносилась вдаль незаметно, плавно, артистично. Глядя прямо в глаза воспитательницы, едва слыша её голос, она уже была уже где-то там. Как ей удавалось при этом оставлять на лице лёгкую улыбку?
Волчонок никак не могла понять: почему она так сильно отличается от своих сестёр – Ютти и Катти. Всегда весёлые, озорные, беззаботные и уверенные. Где их зов? Где голос, который не даёт мне покоя? Почему я? За что?
Ответ был где-то там, далеко, а Эвви хотелось здесь и сейчас. Её красивые голубые глаза расширялись при мысли о зове. Поэтому прохожие часто говорили – опять залипла! Вскоре вся стая, а это 33 волка, знали о её способности замирать, не выдавая ни малейших движений, ни моргнув, ни вздохнув.
Белый пушистик гордилась тем, что в такие моменты ей не надо стыдиться, ведь в этом, как она думала, и состоит её предназначение – найти то место, откуда доносится этот голос. Она для себя решила так: ЗОВ – вот мой смысл жизни!
Глава 2
ИЗ НОРЫ
– Эвви, моя золотая девочка…открывай глазки, открывай…
Когда я открыла глаза, первое, что я увидела была красивая волчица с невероятно яркими голубыми глазами, тёмной шерстью и белой полоской на голове. В её нежном взгляде можно было раствориться. Это была моя мама.
Эввиан…почему Эввиан?
– Почему Эввиан? – спросили в один голос два волчонка, которые наблюдали за этой идиллией.
– Скажите спасибо вашему отцу. Ему приснилось, что третью назовём Эввиан. Видите ли ему очень нравится выть под это имя, – с раздражением ответила добрая мама.
Маму звали Алория. Самое красивое имя. Я сразу влюбилась в мою красивую маму. Её нежные руки гладили меня по головке, отчего весь мир застывал, и ничего не было важнее этих минут. Вся жизнь с её неповторимыми красками и поворотами судьбы не имели никакого значения…только мамин голос и её руки.
Мне было интересно, что же там, наверху, куда выбегают мои сёстры. Они прибегаю такие счастливые и весёлые…а запах? Они пахнут чем-то непонятным, странным и манящим.
Прошло три недели с моего рождения и вот мама готова явить меня миру или скорее показать, что там наверху.
– Эв, ты готова?
– Давно! – сказала я, наблюдая за каждым движением моей проводницы в чудесный мир.
– Вперёд!
И мы побежали наверх. Впереди, кроме маминого роскошного хвоста, пробивались какие-то полоски чего-то яркого, щемящего и прямо в глаза…что это такое? – подумала я, и в этот момент вся эта громада света, стена солнца, свалилась на меня. Эта волна воздуха, запахов и волнующей свободы схватила, подбросила вверх и шлёпнула о землю. Я не могла открыть глаза…сердце билось часто-часто и мне хотелось запомнить этот миг и вдруг