мулы и подставляешь туда цифры. Все очень просто. «Царица наук» поддавалась ему легко. В их классе, да что там в классе, во всей школе было сложно найти еще одного ребенка, так легко и с таким удовольствием справляющегося с новыми примерами и задачками, в пределах, конечно же, своей школьной программы. «Щелкает их как семечки», – любила поговаривать мама. И это была абсолютная правда. С математикой он был на «ты», чем вызывал непомерную гордость как родителей, так и учителей.
Совершенно иначе обстояло дело с русским языком и литературой… И в этом Илья видел конкретную причину – невообразимое количество различных слов, правописание которых не подчиняется никаким правилам. Нет, нет, правил в русском языке было предостаточно. Даже более чем. Но больше всего его раздражали постоянные исключения из них. Их было так много, и они были везде, что ему иногда казалось, было бы проще поменять их местами. Правила обозвать исключениями, а исключения – правилами. Так и запомнить было проще, и ученики совершали бы меньше ошибок. Для чего они вообще такие нужны? Казалось, что их придумали для одной-единственной цели – создать как можно большую путаницу. Здесь нельзя было запомнить формулу и подставлять туда буквы для получения правильного результата.
Несмотря на все трудности освоения этой науки и тройку по русскому языку, Илья знал, что, в конце концов, и она ему поддастся, со временем. Надо только немножко подождать и позаниматься.
«Нужно просто больше читать», – говорил отец и был абсолютно прав.
На улице уже третий день шел дождь – совершенно нерасполагающая погода для гуляния. Все его друзья сидели по домам. Двор опустел. Родители никого никуда не отпускали. Да и сами дети не изъявляли особого желания мокнуть под холодным осенним дождем. Удовольствие так себе. Поэтому сразу после школы Илья бежал домой, обедал и садился делать уроки.
После выполнения домашнего задания он ужинал и вновь садился за письменный стол. Телевизора в его маленькой комнате не было. Отец говорил, что он только отвлекает от занятий, а смотреть взрослые передачи вместе с папой в зале у Ильи совершенно не было желания. К тому же время неуклонно приближалось к 21-00 – это значило, что сейчас начнется программа «Время», где будут показывать произошедшие за сегодняшний день новости. А это самое неинтересное, что только можно увидеть по телевизору. Вот чего-чего, но этого Илья совершенно не понимал. Какая разница, что там у кого произошло за сотни километров от нас? Показывают каких-то незнакомых людей и со своими совершенно для нас незначимыми проблемами. Кому это вообще может быть интересно?
Жаль, что родители не разделяли его точку зрения, особенно отец, который с большим удовольствием слушал ведущих, не отрывая своего взгляда от телевизора от начала до конца передачи. Мама периодически выглядывала из кухни, вытирая сухим полотенцем только что вымытую тарелку, обменивалась с папой, устроившимся на диване, несколькими короткими фразами на тему происходящего по телевизору, и удалялась обратно. Да, вот такое вот было несправедливое разделение территории. Кухня – мамина, диван – папин. Они будто бы этого не замечали и казались вполне счастливыми.
Но больше всего, прямо до колик в животе, Илью раздражала музыка перед началом этой самой скучной на свете передачи. Вот уж действительно набор громких неритмичных сигналов и звуков. Тот, кто ее сочинил, не имел к музыкальному образованию никакого отношения. Это еще мягко сказано. Как говорила школьная учительница музыки Лариса Николаевна своим ученикам: «Во времена Людвига ван Бетховена вас бы побили палками за такие звуки». Да, она часто не скупилась на резкие и веселые фразочки, за что, в общем-то, дети ее и обожали.
Илья сидел за своим письменным столом. Яркий желтый свет и излучаемое от мощной лампочки тепло попадало на его маленькие ручки. Стол стоял прямо перед окном, периодически Илья приподнимался, отодвигал занавеску и выглядывал в окно в надежде, что дождь уже закончился. Но он не прекращался, шел и шел… третий день. Маленький, противный, от которого даже лужи не успевали разрастаться, а лишь поддерживали себя в приобретенной форме. И эта постоянная сырость… Брррр… Зонты в их классе среди мальчишек были крайне непопулярны. Даже если дома тебя заставили взять зонт, идешь с ним до первого поворота и, как только пропадаешь из родительского поля зрения, сразу сворачиваешь и убираешь в портфель, а дальше движешься с гордым лицом навстречу мороси. Плюс к уважению во дворе ты уже заработал. Дошел до школы – весь мокрый, вернулся домой – опять мокрый, пошел за хлебом – та же история. Даже если дойти до мусорных баков выбросить мусор, обязательно успеешь отсыреть, а ведь они стояли всего в пятидесяти метрах от дома. Их даже из окна было видно. Был бы Илья взрослым и сильным, можно было попробовать докинуть мусорный пакет прямо из окна. Странно, что отец так не делал. Ему бы сил наверняка хватило. Но отец оказался гораздо хитрее и просто переложил обязанность по выносу мусора на сына. Когда Илья поступил в третий класс, отец сказал, что ему пора становиться мужчиной, а для этого недостаточно было им просто родиться. Нужно выполнять мужские поступки и обязанности. Выносить мусор как раз одна из таких, с которой Илье и нужно начать. С такой торжественно-вдохновляющей речью он вручил Илье его первый мусорный