м под неистовыми порывами мелодии. Не смея отвести глаз, я машинально отметаю других. Оставляя в поле зрения только его. Такого близкого, такого родного.
Издали кажется, что он обнажен. А все вокруг пялятся, съедают его. И я вместе с ними. Но я-то знаю. Тонкая ткань повторяет изгибы плоти, почти не скрывая худобу. Мышцы натянуты, капельки пота поблескивают на свету.
Я останавливаюсь.
Песня меняется, и новая волнующе плещет по венам. Конечно, он не мог выбрать другую.
Сгораю от желания пробежать языком по позвоночнику, коснуться упругих бедер, захлебнуться его запахом. Люблю, какой он после выступления… Энергия, смешанная с усталостью. Влажная и разгоряченная кожа. Сбившееся дыхание как при близости. Да, он часто повторяет, что танец сродни сексу.
Нервно сглатываю, борюсь с наваждением. Он ловит мой взгляд. И отвечает… презрением? Отвращением? Досадой?
Теряюсь в толпе. Не сегодня.
А в спину меня догоняют слова:
«Ты как образ.
Это я себе все сам придумал.
Все эти чувства, твою верность. Схожу с ума.
Я рисовал себе в моменте, как держу за руки.
Я все придумал, даже тебя».[1]
[1] HammAli & Navai – Я тебя сам придумал
Даша 1.1
Я крутилась перед зеркалом уже час. Долбанные стрелки никак не хотели выходить одинаковыми. И вроде бросить, но к образу очень просились яркие глаза. Черт. Ну кто вообще придумал эту подводку? Спустя еще полчаса, когда мое внутреннее было почти доведено до белого каления, а внешнее до подобия идеала, я соблазнительно приоткрыла рот и подмигнула отражению. На меня смотрела молодая, уверенная в себе и до порочности красивая девушка, считавшая преступлением запирать рвущуюся наружу чувственную энергию. Поэтому все в этом теле дышало страстью.
Облегающий блестящий топ, черная мини-юбка, которая якобы случайно задиралась при ходьбе, и туфли на невероятной шпильке. Мой образ был подобран для исключительного случая. Такого, как сегодня.
– Дарья Алексеевна, – в дверь постучалась горничная – строгая женщина лет сорока. – Я накрыла ужин. Антон Владимирович ожидает вас в столовой.
Я отправила ей воздушный поцелуй и томно пропела:
– Иду, Кристиночка, иду.
Отложив карандаш, я снова вернулась к отражению и медленно обвела языком губы. Да, свой последний штрих – темно-бордовую помаду – нанесу позже, перед выходом. Взлохматив волосы руками, я еще немного покрутилась, затем всунула ноги в пушистые тапочки и выпорхнула на лестницу. Широкая, с коваными замысловатыми перилами она уходила по спирали вниз и занимала центральное место в холле. Мне до жути не нравилась. Слишком много внимания она крала. Тогда как главная здесь я. Но над дизайном дома работал какой-то там выдающийся итальянский архитектор, которого нанял отец. Участвуй в выборе я, такого бы пафоса не было. Хотя пофиг, гостей вдохновляет, а мне все равно.
Распахнутые двери столовой, занимавшей все правое крыло первого этажа, открывали вид на поистине королевскую комнату. Лепнина на стенах, расписной потолок, длинный овальный стол и мягкие стулья, обтянутые ворсистой тканью. Кричащий достаток, ограненный безвкусием. Ску-у-учно.
Но не стол. Он привычно ломился от блюд. Кристина умела и любила готовить, и часто баловала нас домашней стряпней. Правда, с некоторых пор я питалась четко по калориям, ведь фитнес и, в принципе, спорт были для меня личным адом. Но не подумайте, я не какая-то там пампушка.
Нет. С фигурой-то мне повезло, стройная от природы. И все же главное – не переусердствовать.
Антон уже ждал меня. Несменивший костюм после рабочего дня, уставший, несвежий. Я хотела отпустить колкость, но он опередил, не сдержался с оценкой, только завидев меня в дверях:
– Охренеть, и куда ты так вырядилась? – скользнув взглядом, он быстро вернулся к телефону. – В клуб, что ли, собралась?
– Не твое дело, – не церемонясь, рявкнула я и, присев рядом, принялась накладывать себе “цезарь”.
Очевидно решив, что разговор занятнее тик-тока, Антон погасил экран, расслабленно откинулся на спинку стула и усмехнулся:
– И кого ты собираешься на это подцепить? В тебе же ничего натурального. Ресницы, ногти, сиськи… Мозг.
– Ну если б ты думал не одним членом, может, разглядел бы еще что-нибудь, – отправив кусок вареной курицы в рот, парировала я.
Морщинка между его бровей углубилась.
– И ночью тебя не ждать?
– Фу, сотри с лица это заботливое выражение. Тебе не идет.
Он хмыкнул.
– А не боишься, что отец узнает?
Ох, как же он любит играть. И ведь все понимает, но постоянно забывает, что в нашей партии он мышка.
– А ты? – я предостерегающе сверкнула глазками.
– Да похуй. Делай, что хочешь. Только когда что-нибудь случится, – он больно дернул меня за сосок, заметив, что я предусмотрительно забыла надеть