Резиновые. Отава Ри

с лихорадкой и язвами нужно было что-то делать. Нас и так осталось слишком мало.

      После эпидемии немногочисленные выжившие расселились на окраинах штатов. За хорошие места с доступом к воде неделями шла ожесточенная борьба – даже в условиях конца света людям хотелось удобства. Нашей группе повезло больше остальных: мы смогли разбить лагерь вблизи крупного города. Старшие раз в три недели пробирались в местный торговый центр, чтобы достать все необходимое – питьевую воду, теплую одежду, еду и таблетки. Но это было опасно – в городах оставались зараженные.

      Мы называли их Резиновыми. С виду они мало чем отличались от обычных людей – разве что двигались чуть медленнее и глаза у них были прозрачные, как у всех слепых. Нам говорили, что они просто слоняются по знакомым улицам в надежде отыскать выживших и сделать их похожими на себя – мол, так приказывает им засевший в мозгу вирус. Не знаю, правда это или нет. В чем точно сомневаться не приходилось, так это в том, что им ничего не стоит заразить нас. Одно прикосновение холодной влажной руки – и вирус тут же находит ссадину или царапину на коже и проникает в кровь. Вакцины от него нет, так что мы старались никогда близко не подходить к зараженным, а если встречи было не миновать, пользовались резиновыми мячиками.

      Звучит странно, да? По улицам бродят почти что зомби, а мы полагаемся не на мачете или пушки, а на какие-то мячики. Но во-первых, пушек у нас нет, а во-вторых, зараженные обладают острым слухом – пристрелишь одного и уже не выберешься из этой склизкой толпы. Так что мы пользовались проверенным средством, о котором нам рассказал Шон, один из лидеров нашего лагеря. Однажды он случайно уронил стенд с собачьими игрушками в магазине – и зараженные внезапно прекратили его преследовать. Они собрались вокруг кучи резиновых мячиков и долго к ним прислушивались. Резкий пищащий звук привлекал их, хотя мы так и не поняли, чем именно. Но с тех пор у всех, кто выбирался в город, в наплечной сумке лежало несколько таких штук. Понятное дело, у нас их было немного – примерно с десяток – и все хранились в штабе. Так что для несанкционированных вылазок, вроде той, что сейчас совершали мы с Люком, на подобную роскошь рассчитывать не приходилось.

      Вы, наверное, спросите: а зачем вообще нужно лезть в город, полный зараженных, без каких либо средств защиты? Неужели так сложно подождать, пока кто-нибудь из старших соберет группу и сходит за всем необходимым? Так вот да, очень сложно – особенно когда половина лагеря слегла с какой-то заразой и твой брат третьи сутки не приходит в себя. А старшие даже не чешутся, у них по графику вылазка только через пять дней.

      – Рей, мы почти на месте, – не оглядываясь, тихо говорит Люк.

      Я поднимаю глаза. Мы подходим к площади, тут нельзя отвлекаться – слишком опасно. В этих местах встретить Резиновых – обычное дело. Они часто собираются у покосившихся веранд и давно неработающих фонтанов, слепо всматриваются в витрины магазинов и часами стучат в открытые двери. Зрелище то еще, скажу я вам. Но мы пришли не за тем, чтобы пялиться на зараженных, – нас интересовал магазин в конце улицы.

      С начала эпидемии он стоял почти нетронутый. Когда люди стали бежать из города, хозяин магазина запер все двери и остался внутри: надеялся, что шумиха быстро уляжется и он сможет втридорога продать свой товар тем, кто решит вернуться. Но никто не вернулся – ни через день, ни через неделю, ни через год. Все это время он сидел в своем кабинете, смотрел на столпившихся за окном Резиновых и продолжал вести учет товаров, которые уже давно не приходили и не продавались. В конце концов он сошел с ума и начал пожирать свою учетную книгу. Судя по количеству оставшихся страниц, он довольно быстро подавился – и умер.