о-голубом небе не было видно ни облачка. С диким воплем мимо пролетела пара диковинных ярко-алых птиц с пышными хвостами и скрылась в ветвях худосочных казуарин, которые росли у самого края импровизированного плаца.
– Ать-два, левой! Левая нога где? Это какая, едрить твою в качель, нога? Во дают, черти! Они где право-лево не разумеют! – таращил глаза вахмистр Перец. – Это не строевая подготовка, это хрень собачья!
– Погоди разоряться, вахмистр! Вот, гляди, как у нас на флоте ребят из пердей учили. – Дыбенко был тут как тут.
Неугомонный старшина взял в одну руку связку сушёной рыбы, в другую – местные сухие и перченые колбаски. Он прошёлся вдоль строя несчастных кафров, пытающихся освоить военную науку, и сунул в левый карман полотняных штанов каждого из добровольцев по колбасине, в правый – по рыбине.
– А теперь давай, вахмистр! Рыба-колбаса! Рыба-колбаса!
– Р-р-р-рыба! – зарычал Перец на наречии гемайнов, и кафры неуверенно топнули правой ногой. – Кол-баса-а-а!
Дело пошло веселее. Дыбенко закурил и подошёл ко мне.
– А что? Это ещё первый император придумал, когда армию нового образца создавал.
– А старого образца плохая была? – хмыкнул я и сморщил нос от ядрёного запаха махорки.
– А чо-орт его знает, – пожал плечами Дыбенко. – Вы вон нас и старорежимными ухватками раздолбали, как бы наши уполномоченные там ни изгалялись. С другой стороны – Старая империя и Новая империя – это две большие разницы, как говорят в Яшме. При старом режиме тошно мне было, душно! А сейчас как будто у народа второе дыхание открылось…
– Или начали ценить то, что имеют, после того как кровь друг другу пустили? – спросил я.
– Та-а-ак, отца-командира понесло в философию. Надо с этим что-то делать.
– Надо выпить, – вырвалось само собой, и мы с Дыбенкой, оставив пять сотен кафрских добровольцев на попечении ретивых легионеров, которые явно получали удовольствие от процесса, отправились в палатку промочить горло.
В глаза мне сыпануло, на зубах заскрипело. Подул знойный северный ветер. Суховей залетал в предгорья из ущелий, принося песок и жар Сахеля в благодатные долины Наталя. Следом за жарким ветром по нашу душу шли каннибалы, науськанные людьми Грэя. Как докладывала разведка, федералисты сулили им все земли по самую Руанту, которая станет границей между аборигенами и Федерацией. Залитые водкой, увешанные стеклянными цацками и яркими суконными тканями, снабжённые устарелыми ружьями и несколькими дульнозарядными пушками, вожди каннибалов двинули своих воинов в поход – покорять плодородный Наталь, резать семя бородатых демонов-гемайнов и выжигать на корню недочеловеков-кафров. У нас был месяц или полтора до пришествия орды, не больше.
А ещё у меня была бутылка мадеры, початая. Чпокнула пробка, забулькала бордовая жидкость в алюминиевых облупленных кружках. Дыбенко выпустил аккуратное колечко дыма.
– Гляди, как научился! – похвастал он.
Я в ответ нарочито-восхищённо закатил глаза и поднял сосуд с мадерой вверх:
– Будем?
Дзинь – звякнули кружки.
– Сожрут они нас, как думаешь? – спросил я.
– Подавятся! – откликнулся Дыбенко. – Мы на вкус противные.
Коммандо гемайнов проводили манёвры в вельде на границе с Федерацией. Война должна была вспыхнуть вот-вот, но Виктор ван дер Стааль не рисковал отдать приказ атаковать передовые посты и гарнизоны зуавов – это было чревато большими репутационными потерями. Ну да, тот же Альянс или Арелат вряд ли что-то переубедит – они были целиком и полностью на стороне нового божества всей прогрессивной общественности, президента Артура Грэя. А вот сочувствующие из империи и Протектората могли наморщить носы и сделать «Фе!», если бородачи примутся без видимой дай-причины изничтожать врагов. И это «Фе» грозило выйти боком – меньше добровольцев, меньше оружия, меньше дипломатического прикрытия. Конечно, была трагедия Сан-Риоля. Но Сан-Риоль это не Наталь и никогда им не был.
А потому коммандо патрулировали вельд в полной боевой готовности и не могли сняться и прийти сюда, к нам, в предгорья. Федералисты только этого и ждали, чтобы лютые конные стрелки гемайнов отправились воевать с каннибалами. Колонны под ультрамариновыми знамёнами с золотым солнцем тут же двинулись бы через Лилиану, грохоча сапогами и лязгая артиллерийскими лафетами.
Поэтому Стааль и другие лидеры гемайнов обратились к нам – военным советникам и добровольцам из иностранного легиона. Впервые за десятки лет кафры изъявили желание принять участие в защите родины. Очень уж большое впечатление на мирных пейзан произвели рассказы риольцев, которые прибыли в Наталь на пароходах и были расселены по краалям всей страны. Теперь мне казалось, что хитрец-архиепископ поступил так не случайно. Слёзы маленьких девочек и глухие проклятья мужчин, понюхавших пороху при защите родных домов, ныне сожжённых, действовали на и без того патриотически настроенное население куда эффективнее, чем сотни пропагандистских речей и броских газетных заголовков.
Так