же говорю – неприятности любят меня. И три длинных пореза на животе, это меня одын очэн горачий южный чэловек угостил, когда я вежливо намекнул ему, что ссать в подъезде неприлично. А вот гордость моя – классический прямой нос, был целехонек, и также прям и красив как при рождении, чему я был несказанно рад.
Я чапал по размокшему снегу в ближайшую "Копеечку". С намерением затариться пивом для себя себя, и вином для Таши. Мечтая при этом о бочонке крафтового пива и бутылке хорошего итальянского. А не о бурде на которую у меня едва-едва хватало денег. И чтобы вместо самых дешевых чипсов и сухариков, купить вяленого омуля и ассорти изо всяческих морских гадов.
Дорога становилась все более скользкой, к вечеру начало подмораживать, и мокрое месиво под ногами медленно, но верно, покрывалось ледяной коркой. Перед аркой, ведущей со двора, я поскользнулся на ледяном крошеве и влетел на полной скорости в полутьму арки. Чтобы не упасть, я взмахнул руками ловя равновесие, и правой задел человека стоявшего около стены.
– Пардон, – буркнул я невысокому парню с рыжей, торчащей из-под вязаной шапочки, челкой.
– Придурок, смотри куда прешь. – Не замедлил тот откликнуться.
– Хайло завали. – Тут уже я не остался в долгу.
Я не планировал останавливаться и затевать спор, но следующие слова заставили меня притормозить и повернуться к оппоненту.
– Драчила гребаный.
– Ты че сказал пес?
Я двинул к парню. Вот не понимаю, как при моем росте метр восемьдесят пять, весе далеко за девяносто килограммов, и это заметьте не жира или там пустого мяса наращенного в качалке, а зверских таких мышц – функциональных, взрывных и быстрых. И весьма устрашающей – бандитской, как сказала когда-то одна из сокурсниц внешности – не слишком высоком лбе, полном отсутствии растительности на голове, но не потому что я плешивый, а потому что стригусь аля Котовский, мощной челюсти и квадратном подбородке покрытыми белесой щетиной, на меня умудряются наезжать такие задохлики.
– Слышь, братан, – вперед выступила вторая фигура, до этого мною незамеченная, голос сиплый и глухой, лица не видать за низко надвинутым капюшоном, – мы сказали, ты ответил, давай теперь краями разойдемся.
– Твой дружбан пускай повторит мне, что он там вякнул. Я пну его пару раз, и мы разойдемся… краями.
– Он извиняется, – сиплый сделал шаг ко мне, – не подумавши брякнул.
– Чего? – возмущенно возопил товарищ сиплого.
– Поддувало захлопни, – рявкнул сиплый корешу.
– А ты паря иди своей дорогой, не лезь не в свое дело.
Я хмыкнул и решив что конфликт исчерпан, пошел, как и предложил сиплый, своей дорогой. Если бы я мог не лезть не в свои дела. Если бы мог, то всего дальнейшего конечно не произошло.
Из магазина я возвращался той же дорогой, до моего дома самой короткой. И думать забыв о парочке с которой закусился под аркой старого дома. Однако они все еще торчали там, теперь уже в компании третьего человека, в темноте было трудно разглядеть кого, но кажется девушки.
Сиплый, покачиваясь из стороны в сторону, что-то тихо бубнил ей. Подойдя ближе, я разглядел что это была именно девушка – худая и невысокая, с растрепанными темными волосами и бледным лицом.
Его товарищ размахивал руками и что-то шипел ей в лицо, временами пытаясь ухватить за рукав короткой куртки, та стряхивала его руку, что-то негромко отвечая.
Разговаривали они тихо, и разобрать слов было совершенно невозможно.
Только обрывки возгласов, да два имени – Кай и Саня, повторяемые девушкой из раза в раз. Причем Каем, был сиплый. Потому что, произнося Кай, она смотрела именно на него. Забавное имя для такого субъекта. Родители сказки любили? Или это погремуха такая?
Ситуация мне не понравилась. Молоденькая девушка, лет семнадцати едва ли старше, и два, откровенно наркоманского вида, субъекта.
– Здорово бродяги, – гаркнул я подходя к троице, – всё воруете?
– Опять ты, – простонал Саня. – Да вали ты уже по добру по здорову.
– Правда, парень, иди куда шел, не лезь не в свое дело. – Сиплый махнул рукой в сторону выхода из арки, и я заметил зоновские партаки на пальцах и тыльной стороне ладони.
– А может это вы, свалите куда подальше, а? – Поинтересовался я, весело скаля зубы и накручивая себя на драку.
– Бл..ь! – смачно выматерился Саня и вытянул из кармана пуховика дешевую китайскую выкидушку.
А вот это он зря. Батя еще по малолетству выучил меня, можно сказать на уровень рефлекса ввел, не задумываясь вырубать оппонента схватившегося за нож.
Хрясь!
Левая рука, правая была занята пакетом, словно поршень врезалась Сане в лицо. От удара его развернуло на месте, и он кулем осел на грязный асфальт арки. Удар левой у меня что надо, как никак две двух пудовки выжимаю тринадцать раз, правой конечно посильнее, правой рукой я жму две двухпудовые гири целых пятнадцать раз. А вот стреляю я лучше с левой, это Семеныча благодарить надо, он все заставлял