есто воды я выплюнула горсть песка.
Душа и тело погружаются в бескрайнюю мрачную пустоту, полную боли и отчаяния.
По поверхности океана разносится мой истерический смех, сопровождаясь очередным мучительным сухим кашлем. Из-за волны режущей боли в горле и испепеляющего пламени в легких, на миг мои глаза полностью застилает тьма, и я перестаю улавливать даже слабое сияние небесных светил.
Какая ирония… Я погибну от собственной стихии.
Закрываю глаза, позволяю телу окончательно расслабиться, довериться волнам и позволить им в очередной раз похитить мое сознание.
Из крепких объятий омута тишины и тепла меня вырывают громкие мужские голоса, доносящиеся с палубы корабля, пришвартованного неподалеку.
В небе все также светит одинокая луна. Я уже давно потеряла счет времени. Возможно, я пробыла без сознания совсем немного, а может, волны укачивали мое тело, погружая в небытие, уже не одни сутки.
Первая попытка подплыть ближе к кораблю разносится невыносимыми судорогами в окоченевших мышцах и приступом тошноты в изможденном теле. Мне требуется много времени и сил, чтобы заставить свои окаменевшие пальцы крепко схватиться за якорную цепь. Как только голоса утихают, я, собирая остатки сил, забираюсь на палубу спасительного корабля и снова теряю сознание.
– Алан! – до меня как из-под толщи воды доносится грубый мужской голос. – Это кто такая?
– Не знаю, хозяин. – отвечает на вопрос первого некий Алан, не скрывая страха и волнения. – Она не из наших. Хозяин, долго она не протянет. Сейчас начало весны, и девушка очень долго провела в ледяной воде, Вы только посмотрите на нее… – медленно протягивает мужчина, а я так и чувствую на себе его взгляд, полный уверенности в обреченности моих попыток выжить.
– Раз долго не протянет, значит, толку от нее нет, нельзя будет даже продать. – голос так и сочится недовольством. – Выбросите девчонку на корм морским чудовищам!
Яркое солнце слепит глаза, и я с трудом могу разглядеть меркантильного хозяина корабля. Невысокий, крысиные черты лица, в огненно-рыжих волосах множество прядей седых волос. Весь его внешний вид, самодовольное выражение лица, высоко задранный подбородок, кричащие о том, что в его власти решать кому жить, а кому нет, вызывают отвращение.
Как можно человека, нуждающегося в помощи, скормить рыбам? Хотя о чем это я. Конечно, можно. Видимо, океан размыл часть моих воспоминаний, и я позабыла, как очутилась в открытом океане.
Силы, чтобы продолжать бороться, окончательно покидают меня, и в душе загорается обида на все происходящее вокруг. Зародившуюся надежду на спасение топчут прямо перед моим носом.
Уверена, общение с морскими чудовищами будет в разы приятней.
Меня под руки хватают наемники, но скинуть с борта корабля, выполняя приказ хозяина, не успевают, отвлекаясь на слугу, бегущего к нам со стороны кормы. Молодой парень в панике машет руками, что-то громко крича, но не успевает связно что-либо произнести, как падает к ногам своего хозяина без чувств. Причиной его падения оказался высокий темноволосый мужчина.
Незнакомец не спеша приближается к нам ровной и уверенной походкой, с высоко поднятой головой и широко расправленными плечами. От него так и веет силой и властью. Полы его черного плаща тяжело развиваются на ветру, а глубокий капюшон, слегка откинутый назад, не скрывает привлекательного лица мужчины.
Наемники сразу забывают обо мне и бросают, словно мешок. Я бьюсь о деревянную палубу, но ощущения боли уже давно притупились, и сейчас мне кажется, что все это происходит не со мной, что больно не мне, и я просто наблюдаю за всем происходящим со стороны. Привалившись на стоящие рядом бочки, замечаю краем глаза, что вся моя одежда порвана и в крови.
Если не стану кормом для рыб, то погибну от потери крови.
Я лишь вяло улыбаюсь в лицо своим мрачным мыслям. Все, на что мне хватает сил – это не терять сознание и наблюдать за происходящим вокруг меня.
Наемники выстраиваются перед своим господином, закрывая его от незнакомца, дрожа всем телом и загораживая мне весь обзор.
– Тебя ведь столько раз предупреждали, Джодок. – холодным голосом, пробирающим до самых костей, произносит мужчина.
Он не повышает голоса, говорит тихо, но кажется, что даже океан и птицы замолкают.
Все как в тумане. Я не чувствую боли, но прекрасно понимаю, что крови потеряла прилично. Возможно, мои раны продолжают кровоточить. Инстинкт самосохранения продолжает пугать пестрыми картинками моего обескровленного тела, но сердце больше не екает от страха. В нем остается лишь ощущение пустоты, а в голове полное принятие итога сложившейся ситуации.
Джодок начинает шумно дышать и стискивает зубы, так сильно, что мне удается услышать их скрежет.
– Я занимался и буду заниматься своим делом! Мы не на твоей территории! Ты не посмеешь… – пышущие самодовольством речи Джодока сходят на нет, стоит незнакомцу, не дожидаясь конца тирады, материализовать в руках длинный меч со множеством символов на лезвии,