вижу их местонахождения. Могу лишь предполагать, что он хочет предложить ей переродиться, то есть поменять форму, чтобы ее никак нельзя было найти. И это настоящая опасность.
– Потому что перерождение – это по сути уничтожение, нам рассказывал об этом… – Олеар запнулся, но все же решил договорить. – Наставник Келлфер рассказывал нам об этом.
Даор Карион не ответил.
– Если вы знаете об этой возможности, можно ли огородить место… – начал Олеар, и осекся, встретившись взглядом с герцогом. – Вы уже сделали это, да? Простите.
– Радиус почти десять лиг. Я могу лишь закрыть входы, все тысячи входов, – выдохнул Даор, и Олеар вдруг понял, что его учитель сильно устал. – И надеяться прийти вовремя. Сын Келлфера очень хорошо знает эти места и все возможные на них искривления, а у меня – только это ничтожество.
Проводник всхлипнул, будто подтверждая слова Даора, и снова наступила тишина.
– Мне идти сейчас? – спросил Олеар.
– Когда восстановишься, – коротко бросил Даор, и Олеару показалось, что какая- То дверь снова закрылась, и снова герцог стал таким же отстраненным и острым, каким и был обычно, какой- То мимолетный момент почти что близости завершился, будто его и не было.
Данный Сином проводник пискнул, когда Даор снова ворвался в его разум, вытаскивая образы расщелин и троп. Уже немного пришедший в себя Олеар прошептал заговор, и безымянный затих, продолжая только вращать глазами с отчаянием идущей на убой коровы.
Даор Карион продолжал смыкать сеть.
20. Ингард
Короткое выступление Роберта, как и предполагал Ингард, вызвало настоящую бурю. И так измотанные переживаниями и страхом герцоги, потерявшиеся, беспомощные, жалкие во всей своей неуместной роскоши, считали себя оскорбленными идеей, что должны незаметно красться сквозь леса и горы как простые торговцы, не скрашивая свое путешествие даже заговорами без крайней на то необходимости. А между тем это было так необычно и так неожиданно, что – Роберт был абсолютно прав, – могло сработать.
Роберт шутливо жаловался, что собрания не прекращаются. Теперь Ингард понимал, что друг имел в виду: казалось, большой зал заседаний все время был полон. Герцоги уходили спать или уединялись с теми, кого считали союзниками и сообщниками, оставляя вместо себя маркизов, потом возвращались, сменяя их, и начинался новый круг обсуждений. Они писали письма, они делились содержанием пришедших из дома ответов, они отдавали приказы по укреплению замков своим вассалам, а те отсылали эти приказы через пока работающую портальную почту и отчитывались о претворенных в жизнь мерах.
Бедные герцоги пытались предусмотреть все, их привычный мир разрушался, они пытались схватить его, скрепить, удержать, но все было бесполезно. Ингард сочувствовал им, но, как и этим, волею случая оказавшимся запертыми в одном месте облеченным властью людям, ему было о ком заботиться, и отвлекаться права он не имел. Послушники, не понимавшие, что происходит, продолжавшие ходить