– с юга. Дож утвердил влияние Венеции на всем далматинском побережье. Немалых успехов Пьетро добился и в области личных связей, соединив свою семью узами брака и кумовства с обеими империями и разделив с сыном дожескую власть (чего не случалось уже шестьдесят лет кряду). Но с ростом могущества росла и склонность Пьетро окружать себя все новыми и новыми атрибутами величия. Поэтому неудивительно, что многие венецианцы стали задумываться, не вскружила ли слава их правителю голову и не лелеет ли он, подобно некоторым предшественникам, тайный план преобразовать республику в наследственную монархию.
Но тут, как гром среди ясного неба, грянула беда. Осенью 1005 г. в южной части неба появилась комета, остававшаяся видимой целых три месяца подряд. Все понимали, что это дурное знамение, и действительно, уже в начале следующего года на Венецию обрушился голод, спастись от которого не помогли даже новообретенные житницы Далмации, пострадавшей не меньше, чем земли материковой Италии. Вслед за голодом пришла чума, унесшая – наряду со многими сотнями простых горожан – и молодого Джованни, и его жену-гречанку, и их малолетнего ребенка. Святой Петр Дамиани, едва скрывая злорадство, объясняет смерть догарессы божественным возмездием за ее пристрастие к восточной роскоши:
В привычках своих была столь изнежена, что брезговала даже омовениями в обычной воде, принуждая служанок собирать ей небесную росу для купания. Не снисходила и до того, чтобы пальцами касаться еды, но приказывала евнухам нарезать ее на мелкие кусочки, которые затем поддевала неким золотым орудием с двумя зубцами и подносила ко рту. Покои же ее так пропахли благовониями и всевозможными духами, что мне и говорить об этом тошно, да и читатели мои не поверят, коли скажу. Но Господь всемогущий возненавидел эту женщину за тщеславие и обрушил на нее Свою кару. Простер Он над нею меч правосудия Своего, да так, что все ее тело прогнило еще при жизни, и все ее члены иссохли, а спальные покои ее наполнились таким нестерпимым зловонием, что ни служанки, ни даже рабыни не могли его выносить, кроме одной лишь прислужницы, которая, спасаясь при помощи ароматических смесей, оставалась при своей госпоже и по совести выполняла ее приказания. Но даже и та могла приблизиться к госпоже лишь поспешно и тотчас же отступить. Так, медленно угаснув в мучениях, она, к вящему облегчению и радости своих друзей, наконец испустила дух[52].
Джованни пережил жену всего на шестнадцать дней. Их похоронили в монастыре Сан-Заккариа, в одной могиле. Пьетро Орсеоло был безутешен: его мечты о будущем потерпели крах. Ему не исполнилось еще и пятидесяти, но он, похоже, утратил всякую радость жизни. Возможно, этому сопутствовал и религиозный кризис, как у его отца. Но, в отличие от старого Пьетро, он не ушел в монастырь. Назначив соправителем третьего сына, Оттона, и составив завещание, по которому основная часть его имущества отходила церкви и беднякам, дож затворился в дальнем крыле дворца и перестал общаться