чала приберись у себя дома.
Это странное слово дресва я впервые услышал от бабушки Саши. Помню, что случилось это перед каким-то праздником, к которому она начала готовиться задолго до его наступления. Сначала мы с бабулей чистили, в смысле, наводили блеск на всю медную, бронзовую и латунную утварь.
Потом бабушка обметала, но не пол, а углы комнат. Почему-то в деревянном доме встречалась паутина, особенно по углам. Наверное, это считалось недопустимым, и тенета пауков уничтожались при первом обнаружении. Ну а перед праздником самое время их найти и убрать.
Потом наступила очередь помывки полов. Крашеные полы в комнатах мыли часто. Но в нашем доме наблюдалась одна особенность, из-за которой я и запомнил это мытье.
Дело в том, что в угловой комнате с окнами во двор пол имел некоторый наклон. Поэтому мыть его надо было так, чтобы вода при этом не протекла бы на нижний – первый этаж. Бабушка как хозяйка его не желала нанести жилищу хоть какой-нибудь ущерб.
Позднее я узнал, что наш дом довольно старый, а фундамент его слабый, и надо бы сделать ремонт, но это мероприятие так и осталось в планах Горсовета (да и были ли эти планы). А потом, лет через тридцать, дом посчитали аварийным, и жильцов его расселили.
Полы в комнатах помыли, и паутину убрали, но раз праздник на носу, то нельзя, как непонятно выразилась бабушка, «ударить в грязь лицом». Поэтому начался небольшой аврал. Первым делом, я удивился, когда она попросила моего отца принести с улицы булыжник.
Вообще-то вокруг их было много, потому что ими мостили улицы. По правде говоря, тряска при езде по такой мостовой была делом привычным – ведь мало кто из горожан видывал асфальтовые дороги. Не случайно шофера говорили про них – больше газу – меньше ям.
Машину на такой мостовой непрерывно трясло мелкой дрожью. Однажды из-за этой дрожи за час с небольшим на коленях моих праздничных брюк появилась дыра. В тот раз, как всегда, в День авиации толпы желающих увидеть самолеты, да еще и полетать на них над городом, возили на аэродром в грузовиках со скамьями в кузове.
Мы с другом, естественно, туда поехали, и под впечатлением от первого полета на самолете, я так увлеченно обсуждал с ним новые ощущения, что не заметил, что коленом упирался в трясущийся борт грузовика. И от этой тряски вылез из кузова с дырой на левой брючине!
Понятно. что мостовые иногда ремонтировали, подсыпая песок, перекладывая булыжники и утрамбовывая их. Запасные камни часто валялись на обочинах дорог. Вот один из них отец и принес домой.
Бабушка, как обычно, затопила русскую печь – нашу кормилицу и даже поилицу. Ведь супы, каши, пироги, то есть почти все съестное готовилось в ней, но даже чай из самовара пили тоже с применением печной тяги. Для этого в боковине печки имелось отверстие, куда и вставлялась самоварная труба, по ней дым и жар от углей уходил уже в общую трубу.
Но в этот раз, помимо готовки какой-то еды, бабушка задвинула кочергой и ухватом в печь этот камешек, размерами с половину буханки хлеба. А потом она кочергой засыпала булыжник горящими углями, и оставила его в печке.
Когда пришел отец, они вдвоем с бабушкой с помощью совка и кочерги переправили булыжник сначала на шесток печки, а потом уж в ведро с водой.
Камень был так раскален, что в ведре началось такое кипение с бурлением, что меня попросили стоять в стороне. Только через полчаса камень смирился со своей участью и затих.
Самое интересное случилось на следующий день. Еще слегка теплую воду бабушка перелила в таз для мытья пола. Оказалось, что на дне ведра лежал уже не булыжник, а то что бабушка и назвала дресвой. Правда, в ней еще были видны неровные комочки – остатки камня, но бабуля их легко раздавила пестиком от ступки. Я понял, что дресва – это что-то, похожее на кристаллы, из которых и состоял гранит. Они неровные и разноцветные – бурые, красноватые, белесые и почти черные. А края их довольно острые. Дресву до поры до времени пересыпали в старый чугунок.
На следующий день бабушка собралась мыть пол в кухне с этой дресвой. Для начала она надела на ноги старые галоши, которые назывались почему-то «скрёшни». Бабушка намочила пол горячей водой, а потом, рассыпав дресву на половицы, бросила на пол голик и начала тереть им половицы. Я понял, что голик – это веник, только без листьев.
Под ногами бабушки деревянные половицы пола становись чистыми, почти белыми. Стало понятно, почему пол в кухне называли белым, а в комнатах полы покрыты краской, потому и зовутся крашеными.
Когда кончилась помывка, открылись чистые белые половицы, и тут я смекнул, что значит – к приходу гостей на праздник нельзя ударить в грязь лицом. А дресва для этого – верное средство. Она сдирает ту самую грязь и мусор и открываются чистые половицы.
Не сказка, а быль о потерянном времени
Мера жизни не в длительности,
а в том, как вы ее использовали.
Вообще-то загадка сущности времени – это