С сестрой мы всегда были очень близки. Дороти – с раннего детства моя лучшая подруга. А Роберт… – я опять замолчала, пытаясь точнее ответить Летиции. – Его появления так ждали в нашей семье. И после смерти Робина ничто уже не могло идти как прежде. Пожалуй, я немного покривила душой. На самом деле, все изменилось после смерти отца. Если бы твой дедушка не умер тогда в Ирландии, рокового поворота наших судеб, скорее всего, не случилось бы.
– И тебя бы не выгнал из дому мой папа? – Летиция склонила голову к плечу, стесняясь и словно бы удивляясь заданному вопросу.
– Я бы за него не вышла замуж, детка. – На минуту я прижала дочку к себе. – Но я не жалею ни о чем. Ведь сложись жизнь иначе, у меня не было бы всех вас. Господь проявил милость ко мне: даровал одиннадцать детей. Четверо родились от Чарльза. Значит, наш с ним брак не признал только король, а там, на небесах нашу любовь благословили. Знакомство с Чарльзом излечило душу от боли, которую вызывали воспоминания о моем первом женихе и первой любви, Филиппе Сидни.
– Это он посвящал тебе свои сонеты? – Летиция опять смутилась. Так откровенно мы разговаривали с ней впервые.
– Да, дорогая. Я была его музой. Гибель Филиппа во время войны в Нидерландах стала ударом для многих. Прекрасный поэт, красивый мужчина, он нравился самой королеве Елизавете. Конечно, фаворитов вокруг нее крутилось огромное количество, – я вспомнила, как невысокая женщина в рыжем парике и с сильно напудренным лицом гордо шествовала по аллеям парка Ричмондского дворца в окружении целой свиты великолепно образованных, привлекательных молодых людей. – Но выделяла королева не всех. Филипп был одной из жемчужин ее коллекции. Впрочем, как и Роберт.
– Почему же она так поступила с дядей? – девочка широко раскрыла глаза и с ужасом посмотрела на меня. – Разве так можно поступать с жемчужинами коллекции?!
Несмотря на грусть, сопровождавшую любой разговор о брате, последняя фраза Летиции заставила меня улыбнуться.
– Нельзя. Но у королев и королей свои резоны. Нам, простым смертным, никогда не понять величины той ответственности, которую они несут перед народом, страной и Богом. Роберт был виноват. Чего тут скрывать. И даже после того, что он совершил, Елизавета могла его помиловать. Но нашлись люди, не позволившие свершиться чуду…
– Почему? Кто эти люди? – Летиция продолжала задавать вопросы.
Что ж, я сама решила рассказать ей историю нашего рода, историю своей жизни. Избежать рассказа о Роберте Деврё – втором графе Эссексе, о королеве Елизавете, о Роберте Дадли – графе Лейстере, и других людях, большинство из которых отошли, к сожалению, в мир иной, будет невозможно.
– Давай попросим принести нам фруктовый пирог и молоко, – предложила я дочке. – А я пока подумаю, с чего начать. Все-таки не с ответа на твой последний вопрос. За один вечер у меня не получится поведать тебе обо всем. Но мы ведь с тобой никуда не торопимся, не так ли? У нас впереди весь вечер и завтрашний день, и вся жизнь…
Сердце сжалось при этих словах. Сколько человек неожиданно призывал к себе Господь, не оставляя им времени, на которое они так надеялись. Или именно так и было задумано? Пожалуй, все они успели рассказать свои истории до конца. Просто кто-то написал сонет, кто-то рассказ, кто-то повесть, а кто-то умудрился написать целый роман.
1566 год
Роберт родился девятнадцатого ноября. Мы сразу об этом узнали: по замку Незервуд эхом прокатился крик младенца! Я помню, какая тогда ужасная стояла погода: на улице шел проливной дождь, небо заволокло темными, непроглядными тучами. Но погода не могла испортить настроение тех, кто присутствовал при родах.
Услышав детский крик, я шепнула сестре:
– Дороти, пошли, посмотрим на младенца, – Взяла ее за руку и повела в спальню матери.
Нашу маму, как и тебя, звали Летиция. Летиция Нолис приходилась родственницей самой королеве Елизавете по материнской линии. Поговаривали даже, ее мать являлась незаконнорожденной дочерью Генриха Восьмого, отца Елизаветы. Если это правда, то королеве твоя прабабушка была сводной сестрой.
– Мальчик! – объявил отец, когда мы вошли в комнату. – Спасибо, дорогая! Ты родила мне мальчика!
Наконец-то, после того, как небеса два года подряд даровали им дочерей, Господь смилостивился и решил, что они заслужили сына. Отец обвел присутствующих счастливым взглядом:
– Да здравствует Роберт Деврё, второй граф Эссекс! Пусть принесут вино!
Одна из горничных мамы побежала отдавать распоряжения слугам. А мы подошли поближе, познакомиться с братом. Роберт перестал плакать и, причмокивая, сосал молоко из груди кормилицы. Он нам сразу понравился. Дороти исполнилось два года, мне – три. Мы ждали появления брата с нетерпением. Теперь мамина роль считалась выполненной, она могла вздохнуть спокойно. Рождение сыновей всегда сполна окупает волнения, связанные с тяжелой беременностью и родами. Мы с Дороти этого не понимали, но знали, что мама очень хотела родить именно сына.
Маме тогда было двадцать шесть лет, а отцу – двадцать пять. Я помню, он ее очень любил. А уж после рождения