Рыжий конь. Елена Щербакова

дь говорила, как человек, и понимала, как человек, и даже могла общаться с человеком.

      Лошадь увидела кучера с кнутом. Она хорошо знала, что это такое у него в руке, и громко возопила:

      – Дай мне три своих пальца поносить, человек.

      – Ни за что, – сказал кучер. – Обмен неравноценный. Пальцы мне самому нужны.

      – Я бы тебя прокатила, – стала подыгрывать Лошадь кучеру, – только приготовь-ка себе седло.

      – Я провалюсь в седле на твоей спине, Лошадь, – ответил кучер, – уж как-нибудь поедем порознь.

      Тут оглушительно промчался по рельсам шумный поезд. Посреди состава нёсся пустой вагон, сцепленный колёсами. Лошадь прижала уши от страха и громко фыркнула:

      – Это ж так полголовы снесёт с такими габаритами и скоростями.

      – Не страшно, вот тебе уздечка, будешь смирной и бесстрашной, – сказал кучер и запряг Лошадь. – Жалко тебя.

      – Так дай же мне свои три пальца! – опять стала требовать Лошадь.

      – Э-э-э, нет, – стал рассчитываться перед Лошадью кучер вслух. – Пальцы мои. И потом, на чём мне самому считать, как не на своих пальцах? А раз ты голову теряешь из-за всяких пустяков, то будь послушной и стой смирно.

      Лошадь послушала и дёрнула ухом.

      – Я знаю, эти рельсы нельзя проехать. Это дорога в потусторонний мир! – дико заржала Лошадь в бешеном испуге.

      – Ты так громко ржёшь, Лошадь, что своими огромными зубами можешь оттяпать ненароком не только мои пальцы, но даже руку. А моя рука и так имеет привычку часто падать и опускаться. А если и я упаду, то кто понесёт меня на носилках? Не я же сам себя.

      – Э-э-э, нет, я бы помогла в таком случае, только ничего не могу без тебя. Ты лучше не падай. И, вернее, я буду тебе помогать. Стану твоей тенью, буду всё повторять за тобой.

      – Я так и понял, без меня ты ни на шаг.

      И какое дело тебе до моих пальцев? Умела бы ты что-нибудь… А ведь не знаешь, что всякое дело произведено рукой художника. Ведь в руке у меня совсем не кнут, а кисть художественная. Знаешь, на свете есть такой цветок… Он вечно хочет пить. Его поить можно до бесконечности. И он всё пьёт и пьёт.

      – Страшно, – сказала лошадь, – я тоже часто хочу пить. Вот и сейчас похлебала бы из ведра. Только были бы у меня пальцы… Я бы, я бы…

      – Я вижу, ты опять без меня ни на что не можешь решиться. Не то что бычок, который сбежал со стола, хотя его и так зажарили. Думала, им прокормятся. А он сбежал.

      – Вот прыткий! А я так не могу. Я Лошадь.

      Хоть бы до кого-нибудь дошло, что это такое.

      – Мне к такому не дойти, – сказал кучер, лихо запрягая Лошадь, – провалиться в повозку сначала. А потом и езда начнётся.

      Кучер сел в повозку, взмахнут кнутом, стегнул им Лошадь, она взвизгнула, захрипела и понеслась, догоняя поезд.

      Лучик

      Тяжело нести ведёрко с земляникой, да ещё в такую июльскую жару. А бабушка Нюра всё идёт и идёт.

      – Ой, я больше идти не могу, – хнычет и плетётся за бабушкой Настя.

      – Всё равно идти надо. Не посреди дороги же сидеть, – подбадривает внучку бабушка Нюра.

      И девочка набирается терпения и подтягивается за бабушкой. И впрямь дорога далека.

      – Хоть бы машина какая проехала. Может, нас довезли б на попутке до деревни, – снова говорит бабушка Нюра.

      – Хорошо. Только что-то их не видать.

      – Да сейчас обед, все дома сидят, вот и не ездят.

      – Бабушка, смотри, а вот кто-то едет вдалеке.

      Бабушка обернулась, приставила ладонь ко лбу, прищурилась.

      – Кажись, на лошади едут.

      – Давай, бабушка, попросим подвезти нас.

      Лошадь тихо приближалась к путникам. Извозчик – невысокий старичок с патлатой бородкой; он тихо дремал.

      – Отец, подвези нас, будь добр! – окликнула его бабушка.

      Услышав голос, старичок проснулся, широко улыбнулся, остановил лошадь и бормотнул:

      – Ну, залазьте скорей, подвезу.

      Бабушка Нюра и Настя быстро сели в телегу, и лошадь тронулась.

      Дорога тянулась, и было не видно ей конца и края. Солнце пекло, и путь казался долог. Вдруг бабушка Нюра заговорила, нарушив тишину:

      – Отец, мы не знали, что и делать, как до дому-то идти, ноги уж идти отказывались. Да вот нежданно-негаданно и ты появился.

      – А-а-а… – пробормотал старичок. И вдруг послышался тихий храп.