в то же время пленник, заложник своего поэтического дара. Отсюда – искренность и открытость, даже беззащитность. Отсюда – умудренность и проницательность, впитавшие опыт минувших столетий («Прошли века с последней нашей встречи…»).
Стихи, вошедшие в этот сборник, представляют самостоятельный и абсолютно индивидуальный голос. В нем есть глубокие интонации Анны Ахматовой и звонкие переливы Беллы Ахмадулиной, но лишь потому, что автору близки и дороги стихи этих великих русских поэтов. Эта поэзия – дар, но дар суровый:
Такая пламенная сила,
В ней столько боли и тепла.
Она – все то, что я просила,
И пусть на миг, но обрела.
Возможно, давно строки, полные любви и нежности, открывающие самые глубинные переживания женского сердца, не звучали так целомудренно – и в то же время чувственно и эротично… Это поэзия нового времени и для нового читателя, который не всегда знает, что стихи могут быть интереснее экранных мелодрам, они могут трогать душу сильнее модных песен и пробуждать настоящие, во многом сейчас забытые чувства… Стихи эти идут от сердца, от самой его глубины.
Я думала, время мой дух успокоит
И строки расставит как хрупкий сервиз.
Все так, только разве оно того стоит?
Ведь поиски истины – тот же каприз.
И даже теперь на чужих перевалах
Мне солнце по-питерски слепит глаза.
Молю, чтобы сердце мое не устало
Как прежде тревожно стучать для тебя.
И, что особенно ценно, Александре Кирилловой удалось создать свой собственный, ни на что не похожий, поэтический мир, пленительное и неповторимое Небоморе, которое сливается на горизонте в одну линию Неизведанного…
Все кануло, все истекло,
В лазурном исчезло просторе.
От края до края легло
Открытое мной Небоморе…
Лирическое путешествие, в которое автор приглашает читателей этой книги, конечно же, сулит много открытий. У каждого читателя они будут свои. Но, пожалуй, главное из них – то, что Александра Кириллова как поэт, безусловно, состоялся.
Д.Н. Бакун
Я просила тебя остаться…
Я просила тебя остаться.
Как терзает школяр букварь,
По колонкам водила пальцем,
Уговаривая календарь.
Непреклонные строем ладно
Цифры свой продолжали путь.
Я их взглядом ловила жадно,
Я хотела еще чуть-чуть.
Но четверка была жестока,
И пятерка была груба,
Точно я уж теперь без срока
Их и пленница, и раба.
За нескромную жажду ласки,
За терпение на мели
Закорючки из черной краски
Равнодушно меня секли.
Оттого, что ты дал им право,
Безраздельную эту власть,
Ради, может, пустой забавы
Хладнокровно губить и красть.
Потому ли, что не смолчала
И о чувствах не солгала,
Моей виселицей стояла
Цифра семь во главе угла.
Ты руки мои в своих руках…
Ты руки мои в своих руках
Держишь как птицу нежно,
Но в этих горячих живых силках
Погубишь ее небрежно.
А ей бы вспорхнуть и лететь, лететь
В ноябрь слегка морозный.
Перчатки не хуже могли согреть,
Но, видимо, слишком поздно.
Так что же? Я рада. Пусть эта награда…
Так что же? Я рада. Пусть эта награда —
Тяжелое бремя и горькая суть.
Стучат в подоконник жемчужины града,
Быть может, поэтому мне не уснуть.
И снова растянуты мысли без срока
В моей голове словно тяжкий недуг.
Но нет в одиночестве этом порока,
Оно – моей гордости преданный друг.
Не знаю, сколько месяцев и дней…
Не знаю, сколько месяцев и дней,
Как много нескончаемых столетий
Бок о бок здесь на улице моей
Ведут войну Монтекки с Капулетти.
Закрыты ставни на тугой засов
И флаги с черной лентою у входа.
Здесь каждый до безумия готов
Доказывать величественность рода.
Немало поколений воспитал
В глухой злобе их воспаленный разум.
А