под руководством Лерна.
– В какой комнате ты тогда спала, Эмма?
– Рядом с бельевой. Далеко от комнат Макбелла и Клоца, – добавила она с улыбкой.
– А в каких отношениях они находились между собой, все эти люди?
– На вид казались добрыми друзьями. Были ли они искренни? Не думаю, да и нет ничего удивительного в том, что с самого начала четверо немцев невзлюбили Макбелла. Я заметила несколько косых взглядов. Во всяком случае, Донифана это не должно было беспокоить, так как он занимался не с ними в лаборатории, а в замке и оранжерее. Впрочем, вначале он был занят главным образом изучением французского языка по книжкам… Мы часто встречались, потому что мне приходилось много раз за день проходить по всем комнатам замка. Он был предупредителен, почтителен; конечно, изъяснялись мы знаками, и я вынуждена была быть любезной…
Мне кажется – нет, я уверена, – что из-за этого и возникла скрытая антипатия между ним и Клоцем. Я скоро заметила это: если они оба прекрасно скрывали свои чувства друг к другу, то Нелли, не способная к притворству, никогда не упускала случая порычать на немца; и, на мой взгляд, это было одним из доказательств того, что в воздухе чувствовалась гроза. Но твой дядюшка ничего не замечал, и я не смела нарушать его покой своими жалобами, да еще и необоснованными. Я не смела… а с другой стороны, это соперничество вовсе не было мне неприятно. Несмотря на все данные мною Лерну обещания жить скромно, ревнивое тяготение обоих соперников ко мне в конце концов действовало и на меня возбуждающе, и я никак не могла сообразить, какова будет развязка, как вдруг наша участь переменилась.
Прошел год с тех пор, как мы там обосновались в Фонвале. Стало быть, это произошло четыре года тому назад…
– Вот как!.. – воскликнул я, не сдержавшись.
– Что с тобой?
– Ничего, ничего! Продолжай.
– В общем, четыре года тому назад Донифан Макбелл уехал в Шотландию, чтобы провести у родителей несколько недель отпуска. На следующий день после его отъезда утром Лерн покинул меня, сказав: «Еду в Нантель с Клоцем. Пробудем там весь день».
Вечером Клоц вернулся один. Я поинтересовалась, где Лерн. Он ответил, что профессор, похоже, получил какое-то важное сообщение, потребовавшее его поездки за границу, и его не будет дней двадцать. «Но где он?» – спросила я. Клоц ответил не сразу. «В Германии, – сказал он наконец. – Все это время мы будем здесь одни, Эмма». Он обнял меня за талию и пристально заглянул в глаза.
Я не могла объяснить себе поведение Лерна, который, вроде как заботясь о моей добродетели, без всякого предупреждения бросил меня на произвол иностранца. «Скажите, я вам нравлюсь?» – спросил Клоц, бесцеремонно притянув меня к себе.
Я уже тебе говорила, Николя, что он был большой и сильный. Я ощутила тиски его мускулов и почувствовала себя против своей воли взятой в плен. «Ну, слушайте же, Эмма, будем любить друг друга, не откладывая этого в долгий ящик, потому что скоро я вас покину навсегда и вы меня больше никогда