что он стал давить Андрея своей тяжестью. Эти мысли, равно как и работа над новостью, шли фоном. К творческим терзаниям добавились и душевные муки. Таня возникала в воображении как «каравелла на зелёных волнах» в предрассветной дымке. Да, он почти так подумал. Если она звонила, что бы ни было причиной её звонка, значит, она хотела его слышать. Если хотела слышать, значит, был интерес. Если был интерес, его как можно скорее нужно перехватить.
Да. Ему непременно необходимо узнать, как работают советские авиалинии в Турции, с какими проблемами сталкиваются, чем занимается здесь представительство. Табак не хотел афишировать Толе задание, которое сам себе дал. Без того дешифровал себя, и ему было это неприятно.
Он поднял трубку и позвонил Степанову, чтобы между делом узнать телефон «Аэрофлота». Понял, что в телефонном разговоре ему вряд ли удастся так махом спросить то, что действительно не давало ему покоя.
Поговорил с пресс-атташе ни о чём.
– Что это было? – спросил сам себя Степанов, кладя трубку на массивный аппарат.
Чтобы загладить нелепость, Андрей снова набрал номер.
– Самое главное и забыл у тебя спросить, – преувеличенно весело сказал Табак. – Мне интересно повнимательнее поизучать живопись. В посольстве интересные пейзажи висят. Можно мне на них взглянуть ещё раз. Может, ты мне о них ещё что-то и расскажешь?!
Договорились о встрече через неделю.
XV
В квартиру в семиэтажном «Садыклар апартманы» в стамбульском районе Шишли не особо торопились сочувствующие Озалу. То ли боялись за свою безопасность, то ли не верили в многопартийное будущее, куда стремился Озал со своим детищем. Быть основателем партии, которая тут же закроется, зачать ребёнка, который умрёт не родившись, никому не хотелось. Грузом висела вероятность, что все, кто примкнёт к Озалу, будут брошены в тюрьму. Редкие приходившие тушевались. Отказы стоять у истоков так и сыпались. Даже бывшие губернаторы, имевшие политический вес, захаживали к Озалу в ставку, но не подписывались на роль основателей партии.
Озал был решителен и непреклонен, ему нужно было собрать тридцать соратников-основателей. Но люди боялись. Страна жила, будучи зажата в цепких руках военной хунты. Шли в пугающую неизвестность, пожалуй, только самые отчаянные.
Позвонили в дверь. Помощник Озала пошёл открывать.
– У вас назначено?
– Нет, – ответил человек из-за двери и навалился, чтобы открыть её.
Помощнику это не понравилось, и он стал силой закрываться от навязчивого посетителя. Несколько минут продолжалась схватка: один напирал на дверь, другой силой её удерживал, один пытался проникнуть в квартиру, другой истово отстаивал территорию ставки от незваного гостя.
– Брат Тургут, меня не пускают, распорядись уже в конце концов, – выкрикнул в сердцах человек из-за двери.
Озал вышел на возбуждённые голоса и шум. В квартиру рвался Бедреттин-бей.
– Пусти его. Это наш человек, он нам ой как понадобится, – распорядился Озал.
Озал вербовал многих, среди них были люди, никогда не занимавшиеся