льно онемели ноги, поэтому он торопливо выбрался из ванной в тёмный коридор и на ощупь двинулся к спальне. Задел плечом дверной косяк и, ругаясь, кое-как доковылял до кровати. Не обойдёшь ведь – самую большую купил! Чтобы растянуться в позе магической звезды. А теперь жалел. Из-за клятых кошмаров подскакивал по пять раз за ночь и пробирался мимо неё в темноте. Все пальцы отшиб об углы. Один раз чуть не сжёг со злости, хорошо охранные чары сработали. Они и сейчас мерцали под потолком, но света не давали, только делали спальню выше. Словно наверху не было ничего кроме бескрайнего звёздного неба.
В этот раз он благополучно преодолел все углы и ноги уже сгибались, чтобы опустить тело на матрас, когда под кроватью что-то ухнуло, и пол посыпался. Одна босая нога сразу соскользнула в яму, вторая беспомощно поехала следом, а он лишь размахивал руками. Заклятья застряли внутри сжавшегося подсознания, а разум окутало липким отчаянием, парализующим волю. Гигантское чаровище его всё-таки достало. Пробуравило пять тысяч километров земных недр от того самого ущелья. Выследило ускользнувшую жертву и приползло – добить. Он уже видел в расширяющейся дыре снимающий кожу язык. Под ногами крутились костедробильные жернова, высекая сухие искры и тот самый скрежет, от которого вставали дыбом волосы даже у бывалых вояк. Будто гигантский тупой нож с зазубренным, съеденным ржавчиной лезвием очень медленно, но с титаническим усилием, царапал стекло. Оно хрустело как печенье, ломалось и осыпалось, как кости бесчисленных жертв, которые скатывались в пасть чаровища. В гигантский круговорот из острых клыков и тупых жвалов, перетирающих даже охранную рунную броню со знакомым скрипом высохшего мела по сухой школьной доске.
Страх стиснул его, выдавливая последние остатки разума. От него нельзя спастись! Оно переродилось из мегаватт магической энергии, высвободившейся во время мученических смертей бесчисленных жертв. Поэтому чаровище ломало любое сопротивление. Оно вместилище первородных страхов и безумных мифов. Новостные порталы России писали, что на фронте применяли запрещённые Женевской конвенцией чары, что воины и мирные жители гибли сотнями, но правда, как всегда, была страшнее.
Непослушная рука всё-таки ухватилась за край кровати. Он даже вцепился в простынь и подтянулся. Лён треснул под пальцами, но тренированные мышцы всё равно потащили тело вверх, хватаясь за лоскуты. Тогда ноги захрустели от удара огромных челюстей. В штанинах зачавкало и захлюпало. От сладкой вони слиплись ноздри, а он завопил… и окончательно проснулся, дико озираясь.
Свалился во сне на пол, поэтому и очухался от губительного морока. Или это ещё один безумный слой кошмара? Он подтянул колени к подбородку, ощупывая себя и всё ещё не веря, что уцелел. От чаровища невозможно спастись. Из лагеря никто не вышел живым. Но охранные чары под потолком лениво поблёскивали, напоминая, что ему всё причудилось. Что никакого чаровища нет… вот только он знал, что оно есть.
Заставил себя разогнуться. Сел, прислонился спиной к стене и накрыл п-руну на плече. Всё в голове, особенно магия. Знаки на коже только напоминания об изменении разума. Метки, показывающие кто на что способен, как далеко продвинулся на пути визуализации, овеществлении фантазий и превращении мыслей в реальность. Сколько складок на сгибах пальцев теперь светятся колдовским огнём. Все костыли в виде посохов, колец и волшебных палок в дореволюционном прошлом. Сохранились только руны. Эта напоминала архаичное солнце с кривыми стрелками лучей. Его путеводная звезда, которая сделает его настоящим героем, и поможет наконец вырваться из пасти чаровища. П-руна досталась ему на всё той же нереальной войне, которую и войной то поначалу не называли.
– Изкурнож! – крик получился сдавленным и тонким, но его всё равно услышали.
– Что пожелает хозяин Пушкин?
– Ты меня ещё по имени отчеству назови!
– Как назвать?
Странный мурлыкающий голос раздавался из ниоткуда и отовсюду. В тон слов переливались и мерцали охранные чары под потолком.
– Называй без рода.
– Как скажите, хозяин, позвольте поздравить вас с наступившим юбилеем.
– С чем? – Пушкин вздрогнул, всё ещё пытаясь прийти в себя.
– Сейчас ещё ночь, но уже наступило седьмое октября – столетие Великой октябрьской революции технического прогресса и магического равенства без узурпации церкви и царизма…
– Хватит! Усыпи меня.
Мурлыкающий голос музыкально прокашлялся.
– Обязан напомнить, что во время навеянного сна ваш организм не отдыхает по-настоящему, а магическая энергия не восстанавливается…
– Без тебя знаю! – разозлился Пушкин. – Ты эту рожу видел? А мне каждый день зеркало напоминает. Думаешь нравится?
– Тогда просто расслабьтесь, посчитайте овец, я включу музыку…
– Пошёл на шишень, чучело начарованное!
– Простите, но я не чучело начарованное, а последняя версия умного дома Избушка на КУРьих НОЖках.
– Бестолочь. Кошмары меня с ума сведут. Я без навеянного сна вообще спать не могу. Понял? Не понял… Я беру на себя всю ответственность