ры все время стучат в окошко. Ехать надо, а билетов нет. Если принять во внимание, что все дороги ведут к коммунизму, значит, все туда и направляются с авоськами через плечо, с рулонами туалетной бумаги, нанизанными на веревку вокруг шеи, с батонами хлеба в авоськах, а то и в зубах. Просто голова кружится. А у железнодорожных касс длинные очереди. Кассиры, что сидят в глубине, отвечают в окошко одно и то же: билетов нет. Бывает, что вагоны полупустые, а билетов все равно нет. Но если вы позолотили ручку кассиру, билетик всегда найдется. Бесполезно выяснять отношения с кассиром при помощи слов и рук: рука должна не летать в воздухе, сопровождаемая словами «такую вашу мать», она должна лезть в карман и извлекать хотя бы мелочь. Всем надо ехать. Есть кассы для военных и для депутатов Верховного Совета. Здесь никакой очереди. Депутаты ездят редко, потому что они уже одной ногой в коммунизме, не торопятся. Это простому люду надо спешить.
Витя все еще в солдатской гимнастерке и брюках галифе, хоть на плечах нет погон. Атакует кассу для военнослужащих, а кассир от скуки, не поднимая глаз, спрашивает:
– Куда?
– Днепропетровск, общий вагон, – просит Витя.
Кассир, довольно миловидная девушка, не сразу поднимает голову и как-то равнодушно отвечает:
– Общих мест нет, общие вагоны – дефицит. Каждый хочет подешевле прокатиться. Берите плацкарту, в случае гонорара – всего трешку, не больше. Больше грез с бедолаги.
– Денег нет, девушка, что-нибудь придумайте, пожалуйста! Трешка должна остаться в качестве гонорара за услугу, остальное все государству за билет, – Витя криво улыбнулся и подмигнул.
Кассир поняла: рубль на чай будет. А тут трешка.
– Что ж, мне не жалко, только без указания места в общем вагоне, коль он такой дефицитный. Пристроитесь где-то. Спать придется сидя, а то и стоя. В туалет очередь, не забывайте. Общий вагон настоящая коммунизьма, хи-хи-хи.
– Всего одну ночь, а завтра вечером я буду на месте.
– Вы… почему без погон?
– Они у меня в чемодане, – врет Витя.
– С вас три рубля сорок копеек, плюс трешка.
– Вот… сдачи не надо.
Витя, счастливый, побежал к шестому вагону, заполненному настолько, что с трудом пробрался вглубь, где пристроился к таким же молодым, очевидно студентам, и поставил сумку на пол, у ног.
Казалось, в этом вагоне одна молодежь. Видать, это гнилая советская интеллигенция, сплошной пролетариат. Когда поезд тронулся с места, народу в вагоне оказалось меньше: это провожающие вышли. На каждом сиденье разместилось по пять человек, и все равно многим пришлось ехать стоя.
– Проходите, садитесь, тут если потесниться, можно пристроиться, – сказал Витя девушке, что стояла с тяжелой сумкой, переминаясь с ноги на ногу. – Садитесь, не стесняйтесь, а потом вы мне уступите.
Девушка удивилась такому рыцарскому благородству, но тут же поняла, что это, очевидно, знак внимания, и невольно улыбнулась. Она была явно не красавица, с курносым носиком, немного широкоскулая, невысокого роста.
– А вы куда едете? – спросила она.
– К Днепру.
– В Днепропетровск?
– Так точно.
– У меня родители там живут. Но я еду дальше.
– А у меня там никого нет. Ни души. Я в этот город еду впервые. Не знаю, как мне быть. Ночевать придется на вокзале. Больше негде, – сказал Витя, наклоняясь к ее уху, так как говор и хихиканье мешали общаться.
Витя вышел в тамбур, наглотался табачного дыма и стал думать о том, что теперь он был свободен как птица. В поезде никто паспорта не проверял. Ни полиции, ни чекистов не было. Впереди полная неизвестность, но это-то и хорошо: каждый день принесет что-то новое, неизведанное. Но даже не это главное. Главное – новый город, новый мир.
Там жизнь должна быть другая. Это восток Украины. Там социализм с семнадцатого года, уже устоялся, не то что на западе, где так много врагов, все еще не вырезанных вождем народов. Там, должно быть, нет охоты на ведьм: ведьмы перевелись. Всех пересажали. Новое поколение с Лениным в груди не вынуждает чекистов работать в поте лица. Чекисты отдыхают, а может, их и вовсе нет: они просто не нужны, нет фронта работ.
Вернулся из тамбура. Незнакомка попыталась уступить место, но Витя стоял рядом, и она рядом.
– Я еду в Сталино на работу после окончания техникума, училась во Львове, – сказала она. – В Днепропетровске меня будут встречать отец с матерью. Я тебя им и вручу. У них не хоромы, но на первый случай и это пригодится. На безрыбье и рак рыба. А ты решил поступать в институт?
– Если успею – да. А как вас зовут?
– Женя.
– А почему вы не остановитесь у родителей хоть на несколько дней?
– Я уже опаздываю: во Львове малость загуляла, просрочила день. Еще, может, по шеям получу. А если все хорошо – я недельки через две приеду, тогда увидимся. У меня родители простые люди, из рабочей среды, не беспокойся ни о чем. Тебя-то как зовут, случайный попутчик?
– Виктором.