ики, встречается гораздо чаще, чем тридцать-сорок лет назад. Следовательно, огромное количество людей остается наедине со своими комплексами, страхами и заблуждениями касательно психиатрии, и я бы очень хотела развенчать мифы, прочно укоренившиеся в общественном сознании.
Чтобы вы поняли, о чем идет речь, я решила привести здесь мнения реальных людей, столкнувшихся с психическими расстройствами:
«Люди боятся с тобой об этом говорить, ощущаешь себя изолированным. Даже близкие начинают относиться настороженно, будто ты прокаженный. Получается, что ты один на один со своей проблемой, спасает только поддержка врача. А у кого-то и ее нет».
«Из-за того, что социум тебя не принимает, приходится либо тратить остатки энергии на то, чтобы соответствовать норме, либо просто оставаться дома. Я чаще стала выбирать второй вариант. Думаю, многие поступают так же».
«Жизнь человека с психическим расстройством в России – тот еще квест. Ты или максимально маскируешь и скрываешь свое заболевание, или регулярно сталкиваешься с такими трудностями, справиться с которыми здоровому-то было бы тяжело. Негативное отношение со стороны работодателей и коллег, непонимание и страх в обществе, будто ты какой-то мутант и от тебя надо держаться подальше…»
«Вообще, сложно передать словами, как это страшно, когда тебя подводит твой мозг. Да еще приходится переживать побочки от препаратов в начале лечения: я настолько беспомощной себя никогда не чувствовала. Но реальность такова, что человек может посочувствовать и поддержать, только если понимает, что ты ощущаешь. Если у тебя температура или перелом – это понятно. А если ты внешне здоров – такое не укладывается в сознании людей. Только человек, лично столкнувшийся с психическими проблемами, или врач-психиатр могут понять, каково тебе. Остальные думают, что “ты ленишься”, “ты занимаешься ерундой”, “тебя зря пичкают таблетками” и так далее…»
«Проблемы реальные, а еще опасения. Реальные проблемы – это депрессивное состояние, апатия, ощущение бессмысленности жизни, страх оставаться одной. При том, что умом ты понимаешь, что есть родные, дорогие люди, друзья, работа – по идее жаловаться не на что, но ощущения все равно возникают. И не знаешь: то ли это болезнь, то ли побочка от лечения, то ли разновидность нормы. Опасения, что вдруг случится обострение. Прекращаешь смотреть с надеждой в будущее, словно жизнь кончена, словно нет доверия к себе. Страх обострения…»
«Помимо эмоциональных внутренних проблем лично мне было очень тяжело от лечения в стационаре. Чувство потерянности и оторванности от жизни, с пищеварением имелись проблемы (оно словно уснуло и почти не работало). После прекращения приема препаратов восстановилось. Трясти начинало при самых небольших эмоциональных нагрузках, например, ожидание транспорта на холоде превращалось в огромный стресс. В общем, тяжелый удар получила от таблеток…»
«Можно добавить, что присутствует чувство вины перед родными, опасения, что ребенку что-то передастся. Вот такими сомнениями, страхами и чувством вины наполнены будни…»
А понять действительно трудно. Ощущения при заболеваниях, тревога о собственном будущем и будущем своих детей (многие психические расстройства передаются по наследству), побочные эффекты терапии, отношение окружающих – все это доступно лишь тому, кто сам прошел через подобное. В свою очередь, психиатрия по-прежнему остается одним из самых стигматизированных разделов медицины, и общество просто не готово предложить помощь и поддержку людям с психическими расстройствами. Проще спрятать голову в песок и притвориться, что этих проблем не существует. Но, несмотря ни на что, я верю, что, если люди будут больше знать о психических расстройствах и реальных трудностях, возникающих в процессе терапии, мы получим от них тот самый отклик, в котором нуждаются многие мои пациенты.
Раздел I
Проблемы общественного восприятия
Глава 1. Беззащитность
Дождливое утро – не лучшее время для прогулок, но на дежурстве желания врача никого не интересуют: в детском отделении поступление. Я накинула «походный плащ» – общую куртку для дежурных врачей, всегда висящую на входе в больницу. Когда погода не располагает к променаду, ее можно накинуть, чтобы промозглый ветер не пробрал до костей. Я вышла из основного здания и направилась к корпусу «детства».
Болезнь не выбирает, кому болеть. И если истории взрослых не так берут за душу, то истории детей порой выворачивают твою душу наизнанку.
Дождь моросил, никак не способствуя рабочему настроению. Войдя в сестринскую, я застала медсестру. Она сидела за столом, склонившись над историей болезни, и не сразу меня заметила.
– Ну что здесь?
Медсестра, женщина за сорок, явно повидавшая всякое за годы работы, подняла взгляд и пробормотала:
– Лучше посмотрите сами, – и провела меня в изолятор.
В изоляторе было темно. В утреннем свете, робко пробивавшемся сквозь запотевшее стекло, едва различимо проступали очертания предметов.
– Включите свет.
– Извините,