, такого никогда в нашей совместной практике не случалось. Я, как хозяин и владелец контрольного пакета, назначил для нашего детективного агентства начало трудового дня в десять часов утра. Случались в моей практике ее опоздания на час-полтора. Но вот минуло два, потом три, потом четыре часа. Сотрудники в проектном институте (где мы с Римкой – иными словами, детективное агентство «Павел» – снимаем две комнаты) потянулись на обед, слышались их возбужденные шаги в коридоре. Тогда я не выдержал, смирил гордыню – ах, не пристало начальнику разыскивать собственную подчиненную! – и позвонил Римке.
Ее основной мобильник находился вне зоны приема.
Я набрал другой, секретный номер, на нее не зарегистрированный и предназначавшийся для экстренной связи и оперативных нужд. Его знали совсем немногие, я (разумеется) в том числе. Но там меня ждала столь же «теплая» встреча: абонент не отвечает или находится вне зоны приема.
Позвонил девушке домой: да-да, Римка в отличие от многих современных людей не отказалась от городского телефона в квартире. Но и здесь меня встретили длинные гудки.
Я заглянул в мессенджер. В последний раз моя верная секретарша появлялась там вчера вечером: в 20 часов и 44 минуты. Давненько.
Тогда я подумал: а пропади все пропадом и гори ясным огнем! Включил на обоих телефонах агентства «Павел» автоответчики и бросился по коридорам проектного института к своей машине.
Отчего-то стало меня томить неизъяснимо плохое предчувствие. И наплевать, что я могу выглядеть – прежде всего в глазах Римки – дураком и идиотом. Действительно, хорош я буду, если она загуляла с молодым накачанным любовником, какой-то вроде у нее завелся инструктор из спортклуба – и вдруг, здрасте, возникну на пороге, как Каменный гость. Получится крайне постыдно: бывший возлюбленный (в моем лице) и одновременно начальник проявляет приступ дикой ревности и выслеживает свою былую любовницу (и нынешнюю секретаршу). Но, опять-таки, меня извиняло нехорошее, тоскливое предощущение, мысль: с девушкой что-то могло случиться. А долгие годы жизни и оперативной работы приучили меня к тому, что следует доверять своему внутреннему голосу. Особенно, если он нашептывает нечто дурное.
На любимом своем баварском автомобиле я с пробуксовочкой выскочил со двора института (где путем интриг и подкупа за мной закрепили парковочное местечко) и влился в поток машин. Я не выбирал стиль езды, но подсознание диктовало мне нестись во весь опор. Я обходил попутных, а там, где не было камер, разгонялся до упора и пару раз проскакивал на желтый.
Дорога была мне хорошо известна. Не раз, ох, не раз подвозил я Римку из офиса к ней домой! Бывало, и она меня в свою квартирку доставляла на собственном «гольфике» – обычно выпившего. В подобные счастливые вечера мы продолжали употреблять спиртные напитки у нее в однушке, а потом наконец возлегали.
Если кому-то вдруг придет в голову нарисовать график наших с госпожой Парсуновой взаимоотношений, получится безумная смесь линий, в иные моменты полная жарких сплетений, иногда – отдаляющаяся друг от друга на безразмерную величину, а порой вдруг – снова случайно наталкивающаяся и пересекающаяся. И опять расходящаяся.
Она пришла совсем девчонкой. Как уверяла потом, сразу в меня влюбилась – впрочем, грош цена женским признаниям, когда их шепчут в постели жарким шепотом. Но до той поры, когда начались те объятия и признания, я очень долго держал Римку на известном расстоянии. Она была хороша и умна, и я стал с ходу симпатизировать ей. Но, во-первых, и сам был несвободен, у меня то и дело случались романы, а, во-вторых, считал, что негоже заводить амуры на рабочем месте.
Потом нас все-таки притянуло друг к дружке. Мы прожили вместе, как супруги, примерно год, ездили вдвоем отдыхать, подумывали разменять свои квартиры, взять льготную ипотеку и съехаться – но, слава богу, не собрались. За тот год скандалили, ругались и ревновали друг друга чрезвычайно.
А потом Римка ушла. Примерно как сейчас: взяла и исчезла. Штампами в паспортах мы себя не обременяли, поэтому подобный фортель она провернула без участия бюрократии. Я навсегда в своей душе распрощался с ней.
А потом (прошло еще года полтора) она вдруг вернулась и проговорила нечто вроде: «Паша, жить и спать с тобой больше не хочу и никогда не буду. Но без работы – нашей общей детективной – мне скучно. Трудиться во всяких дурацких офисах, а не у тебя, тоска зеленая. Давай договоримся больше никогда не вступать в интимные отношения и останемся просто хорошими друзьями. Но при том я готова вернуться к тебе на прежнюю должность: помощницей и заместительницей. И строго без интима! У тебя будет продолжаться своя личная жизнь, у меня – своя!»
Я к тому времени нахлебался с косорукими и бестолковыми секретутками, которые ни кофе сварить, ни документ составить, ни тем более проследить за объектом не могли, поэтому радостно взял Римку назад. С тех пор мы не нарушили свои обещания, данные друг другу, по части служебных обязанностей: она трудилась толково и умело. Притом я (сверх своих изначальных обязательств и обещаний) подарил ей долю в собственном агентстве, а именно