себе применения. Он не понимает, насколько сложно будет найти профессию, если не прикладывать усилия для этого уже в самом начале и если не переступить через свои сиюминутные слабости ради конкретной цели. Да, он не понимает пока слишком многого. Но я обещаю вам, – и Шольц наклонился к директору еще ближе, – я обещаю вам лично, что еще раз поговорю с ним. И недопониманию – конец.
– Герр Шольц, – сказал директор, подойдя к большому окну и внимательно наблюдая с высоты третьего этажа за выходившими из центрального входа преподавателями. – В прошлом году мы отчислили из школы троих учеников за неуспеваемость и неподобающее поведение во время занятий. В этом году за те же самые действия мы отчислили двоих в начале года и еще одного пару недель назад. Так объясните, почему я должен делать исключение для вас и вашего сына?
– Позвольте мне окончательно убедить вас в крайней важности этого шага для нас обоих, – ответил Штефан Шольц и с готовностью достал из внутреннего кармана плаща толстый кожаный кошелек.
1934
Мартовское утро выдалось пасмурным и холодным. Дождь лил, не переставая. Сара, изящно лавируя между теми, кто двигался ей навстречу, настойчиво продвигалась к вокзалу сквозь плотную людскую толпу. Она торопилась. Сильный порывистый ветер сбивал с ног, трепал полы плаща, и Сара была вынуждена свободной рукой все время придерживать, прижимать плащ к себе, не давая ему распахнуться.
– Осторожнее, пани, – недовольно буркнул в ее сторону седой невысокий мужчина, которого она случайно задела своим зонтом.
– Извините, извините ради Бога, я просто очень спешу, – сожалеющим тоном ответила ему Сара и попыталась закрыться рукой от ливня, больно хлестнувшего ее по лицу.
Наконец, она вышла к перрону. Быстро оглядевшись, Сара увидела ожидавший отправления поезд и множество горожан, деловито суетившихся рядом с ним. Рахель среди них не было. Сара быстро зашагала вдоль вереницы вагонов, постоянно оглядываясь и всматриваясь в незнакомые лица в надежде отыскать среди них подругу. В конце концов, она добралась до самого начала состава, но, так и не встретив Рахель, поспешно повернула обратно. Вокзальные часы показывали уже четверть десятого, до отправления поезда оставалось пятнадцать минут, и Сара, зная непунктуальность подруги, потихоньку начала беспокоиться. Машинист в кабине потянул за длинный рычаг, и откуда-то из-под днища паровоза под сильным давлением наружу вырвалась струя пара, издав при этом резкий шипящий звук. Сара, испуганно вздрогнув от неожиданности, недовольно покосилась на колеса длинной черной машины. В следующее мгновение она, снова повернувшись в сторону выхода на платформу, наконец, заметила Рахель, торопливо пробиравшуюся вперед сквозь плотные ряды многочисленных провожавших.
– Рахель! – крикнула Сара и, подняв руку как можно выше, помахала подруге.
Та, заметив ее,