жизни-то таких лекарств не видела.
Бабушка протянула мне слегка смятый рецепт на некогда белой бумаге. Листочек явно зверски сворачивали не один раз, пытаясь засунуть под обложку паспорта.
– Это не английский, а латынь. Сейчас приготовлю, – уже привычно ответила я.
– Ась? – окликнула меня посетительница. – Понимаете, значится. А Матрена Сергеевна не поняла, да. Какое-то новое видимо. Иновстранное.
– А кто такая эта Матрена Сергеевна? – для проформы поинтересовалась я, уже понимая, что пожалею о своем любопытстве. Старики любят поговорить.
– Так кто ж! Врач! Соседка моя! Тридцать лет в поликлинике проработала! Она мне и давление лечила, и геморрой, и сердце! – с энтузиазмом подхватила старушка. – Такую настоечку подсказала! На ольховых почках! Я, как только меня тошнить начинает, сразу две ложки – и все! Сплю как убитая!
– А-а-а, – понимающе протянула я, вспоминая, кто же такая эта Матрена Сергеевна. Или, точнее, Маргарита. Есть такая в соседнем доме. Действительно врач, уже лет двадцать лет как на пенсии. Акушер-гинеколог. Неудивительно, что латинские названия ингредиентов глазных капель она просто не знает.
Старушка уползла в уголок, к банкетке, обтянутой потертым кожзамом, и тонометру. Этого развлечения – на халяву давлением играть – ей хватит надолго. Как раз успею приготовить все что нужно.
Я разложила на рабочем столе ингредиенты и привычно нырнула в транс. Иначе отмерить граммовку с аптекарской точностью у меня не получалось.
Но из транса меня грубо выдернули. И выдернули не звонком колокольчика над дверью и не требовательным стуком по прилавку возле кассы. Выдернули меня запахом.
С каких пор порошок йодида калия пахнет лавандой?! Да еще так сильно?
Я резко дернула головой и моргнула. Руки словно парализовало. То есть как?! А где моя аптека?! Где бабка с тонометром? И откуда здесь…
– Тикка! Что ты делаешь?! – рявкнули за спиной, я обернулась и…
Плавно съехала в обморок.
– Эй, вставай, обморочная! Ты реально думаешь, что разжалобишь кого-то? Вставай, говорю, хватит выделываться. Скоро отец приедет! И если увидит, он тебя вот так вот и прикопает, чтоб под ногами не завонялась.
Чего? Кто тут такой наглый и неласковый? Стоп, а я где вообще?
Судя по запаху и ощущению шершавого камня подо мной, это все еще не моя аптека. В аптеке у нас линолеум…
Меня отравили, усыпили и вывезли в неизвестном направлении? Кто? Зачем? Я провизор в микроскопическом отделении большой сети в поселке на две тысячи населения, я и баба, и мужик, и фармацевтический отдел рецептурных препаратов в одном лице. И у нас в поселке отродясь не было наркоманов, а в аптеке моей – препаратов, за-ради которых нужно похищать тетку внушительной комплекции и везти неведомо куда.
Что происходит?
– Может, реально померла? Да не должна была. Корнем лунного ириса их обеих уже не первый раз травят. Давно привыкла. Тьфу! Мямля. – Меня потыкали палочкой в бок. – Ну и валяйся тут. Может, кто подберет.
Голос был детским. Точнее, мальчишеским.
– А рисунок ее ты затер? – спросил другой голос, постарше. И уже девчачий.
– Ага. Дура. Явно не один день его выводила. Только вот обычным аметистовым порошком, представляешь? Дунь – и улетит весь сложный узор. Как нарочно подставилась.
– Наверняка пыталась магичить. Идиотка. Потому и шлепнулась в обморок, что ее хилых силенок не хватило на сбитый ритуал. Что ты сделал-то?
– Я же говорю – дунул. Как раз когда она самую сосредоточенную рожу скорчила. – Пацан хихикнул.
Да, это точно пацан, и ему явно не хватает надранных ушей. Надо собрать в кучку руки, ноги и мозги, встать и исправить этот недочет.
– Ладно, пошли. Если реально сдохнет, мы должны быть не при делах. В нашей семье главное что? – спросила девчонка.
– Не попадаться! – выдали они уже хором и с заливистым детским смехом убежали куда-то вдаль.
А я открыла глаза и сердито уставилась на серый и очень холодный камень под самым носом. Так… встаем, детка. Нам только отмороженных придатков не хватало для полного счастья.
Кряхтя и тихо ругаясь, я все-таки справилась со сложной операцией отрывания себя от пола. Встала. И подумала – может быть, обратно упасть? В обморок. Там уже привычно и даже уютно. Там осталась моя аптека, в конце концов. А тут откуда ни возьмись нарисовались ручки-палочки, юбка до колен с тюлевыми оборками, грудь минус первого размера и, кажется, чужое лицо.
Лицо я на ощупь определила. Потому что в помещении, где давешний пацан сдул кому-то узор с пола, не было даже намека на зеркало. И на то, как я сюда попала.
– Мне нужно зеркало. И вода, – сглотнула я слюну пересохшим горлом. – Лучше, конечно, чего покрепче, но сначала воду. И умоляю… не знаю кого, но умоляю. Хоть кого-нибудь, кто бы мне все объяснил!
Под сводами башни кто-то вздохнул. И мне на голову упал… упала…
– Да ладно,