ction> Пила до утра, не жалея почки. Шла шагами уверенными, но неточными И излучала чистейшую грусть. А завтра тоже напьюсь. Напьюсь с другими. С полыми и пустыми, Бледными, восковыми И иже с ними. Для них говорить — Только множить мой гул пустоты, Но как их винить, Что они – не ты? Что они клерки, А я бродяга христов. Что они Верки, А я Желтков. Вот я в баре, Несчастный колдырь. В хмельном угаре Глушу свой пузырь. Обсуждаю без конструктивности Вино и его противность. Вино, какое есть на свете И дешевое, и дорогое Кислое, горькое, вредно диете И всячески в целом дурное. И что же? Готовь мне ботинки, Захар! Сегодня я выйду отведать один полусадкий нектар. Вино «Черный лекарь». 200 рублей за провизию Всего ничего, а у нас, я напомню, кризис. Теперь разберем чудеса Вкусовой композиции. Запах бросается тут же в глаза, И они начинают слезиться. Во вкусе три нотки: Спирт, этанол и этил. Рядом готическая красотка, И автор ей закусил. – Ты гот? – Я бухгалтер. – Хоть мне-то не ври, — Говорю, доедая стартер, – Ты реинкарнация де Пари. Дальше читаю свои додумки Да изрекаю синтенции. Я после первой рюмки Оплот русской интеллегенции. А через три часа Я уж пляшу в кабаке. Размножились голоса, И что-то горит в руке. А через пару моментов Топаю в своем галстучке С потерянным документом, С передышкой на каждой лавочке. Пора транжирство отработать, Да ключ от работы потерян. Звоню. Придите, добрая тетя, Да закройте передо мной двери. Не пускайте, гоните в шею! Пустили и пожалели. Игралась нахальность и дерзость, И свет мой манил как фонарь. А все вокруг гадкая мерзость, Сама я ползучая тварь. Предательски сердце екнет, В потехе моей скорбя, Сейчас бы мне пальцем щелкнуть, И всех заменить на тебя. Молюсь, чтоб надежда, тая, Оставила божий свет, Но я, как дитя, не знаю Слова «никогда» и «нет».
Читаю полому и пустому Антипову, и слова плывут у меня перед глазами. Он провел здесь всю ночь.
Проснулся уже связанным. Умолял притронуться к члену и грозился упасть в обморок. Спросил: «Что я должен сделать, чтобы войти в тебя?» Я сказала: «Заплачь». Он заплакал. И я думала, мне теперь интересней фигурный палас или нежная мука с закатыванием глаз, и с садистическим хохотом выманивать охи со вздохами?
Он любит меня, как ребенка, моет мне голову и одевает. Спозаранку покидает мой дом и оставляет время собраться на работу.
«Идите вы все нахуй, ебанные суки! Ебал я вас всех в рот!». Лимонов закончил роман словами, которыми я начинаю каждый новый день и в его течение иногда повторяю. А как иначе, когда день этот начинается в 5, и всего спустя сутки надо стирать новое постельное белье от спермы.
Опять настали ебучие холода. Теперь одевание это процесс. Сначала нужно снять два или три слоя домашней шелухи, затем, съежившись и обозлившись, да простит мне Чехов эти «вши», надевать новый многослойный костюм, начиная с мест, которые сильнее всего ошалели от мороза.
Господи, будет ли что-то кроме грязи и злобы, и красивой фотографии моего мальчика Н., без воображения которой, я и кончить не могу. Надо совершить утреннюю молитву и пролистать эти стеклянные иконы, и упасть на колени в благодарности за его дружбу, и заткнуть себе рот кляпом притворного равнодушия.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно