здесь и свои храмы. Их много, и каждый неповторим. Есть и монастырь – тихая обитель. А при храмах (как и положено на Руси) свой погост. И здесь Щусев также внес свой неоценимый вклад, создав самую известную в мире усыпальницу.
Бродить по городу Щусева можно долго, днями и неделями. Ибо быстро и слегка пробежаться по его улицам не получится – около каждого здания захочется остановиться, рассмотреть, вглядеться попристальнее. Ведь каждое из них отражает свою эпоху и в искусстве, и в истории, и в политике. Но и сам архитектор давно уже воспринимается как некая константа. Про таких людей нынче говорят: «человек-эпоха». Недаром так трудно найти подходящий эпитет к его образу – российский или советский? Родился в Кишиневе, учился в Петербурге, жил и работал в Москве. Строил везде – в Италии, Грузии, Украине, Азербайджане, Узбекистане… А ученики его рассеялись по всему свету, прививая «щусевскую» науку уже своим наследникам по творчеству…
О Щусеве сейчас в основном пишут или «великий», или «выдающийся». А я, листая пожелтевшие архивные бумаги и подшивки старых архитектурных журналов, пытался обнаружить какое-то «неизбитое» определение Щусева и его архитектуры… И, кажется, нашел. Еще в 1914 году (тогда Щусеву едва перевалило за 40 лет) в «Архитектурном еженедельнике» № 17 об Алексее Викторовиче написали, что он «является самым ярким и многообещающим представителем современной русской архитектуры… Работы Щусева почти всегда проникнуты каким-то легким едва уловимым оттенком тихой грусти, далеки от банальности и манеры и превосходно выражают наш настоящий русский стиль, стиль неудачно понимавшийся и трактовавшийся на протяжении всего XIX века». Хорошо написано про «оттенок тихой грусти», тем более что чуть позднее о Щусеве будут писать исключительно «энциклопедическим» слогом, не предусматривающим лирики. Что-то в этой оценке есть глубоко человеческое.
Отмечая 150 лет со дня рождения Алексея Викторовича Щусева мы, безусловно, вспоминаем его работы, прославившие нашу архитектуру на весь мир. Но важно не забывать и каким человеком был архитектор, ибо наполнявшие его душу эмоции, чувства, впечатления самым непосредственным образом отражались на его проектах. И о зодчем Щусеве, и о человеке рассказывает эта книга.
В 2015 году в малой серии «ЖЗЛ» была издана моя первая книга об архитекторе – «Щусев: Зодчий всея Руси». Она вызвала большой интерес. С тех пор я не прекращал изучение биографии Алексея Викторовича, в том числе и архивных источников. Нынешняя книга – «Алексей Щусев: Архитектор № 1» – написана на основе прежней с привлечением новых материалов – воспоминаний и архивных документов, ряд которых публикуются в этом издании впервые.
«Я из запорожских казаков»
«Национальной архитектурой Щусев владел в совершенстве и своих помощников он направлял к уважению национальных традиций»[1] – так вспоминал один из учеников Алексея Викторовича. А потому кажется совершенно неслучайным, что герой нашей книги появился на свет на тогдашней окраине Российской империи – в Кишиневе, главном городе Бессарабской губернии. Случилось это знаменательное событие 26 сентября 1873 года. Предки Щусева перебрались в Бессарабию из Малороссии в начале XIX века. Позднее зодчий писал: «У меня сохранилась бумага, где сказано, что предок мой, Константин Щусев, служил в войске Запорожском есаулом, из чего я заключаю, что происхожу от украинских казаков, то есть предки мои как бы сродни легендарному борцу за свободу Тарасу Бульбе».
В есаулы запорожский казак и хорунжий Константин Щусь был произведен за участие в штурме турецкой крепости Измаил в 1790 году под водительством самого Александра Суворова. Турки сопротивлялись отчаянно, потеряв убитыми 26 тысяч человек. Но и наши потери были немалыми, хотя и в разы меньше турецких, – четыре тысячи русских солдат сложили свои головы у подножия казавшейся неприступной крепости. Так что предку Щусева еще повезло – судьба сохранила его от османской пули.
И если Александр Суворов, произведенный в подполковники лейб-гвардии Преображенского полка, остался такой наградой крайне недоволен, считая ее явно недостаточной оценкой своего военного таланта, то Константину Щусю было грех жаловаться. За доблесть свою он был возведен во дворянство и наделен большим земельным наделом в три тысячи десятин. А еще получил он и новую фамилию: в жалованной ему дворянской грамоте он был назван Щусевым. С тех пор всех его потомков и звали Щусевыми.
Уж не знаем, сильно ли расстроился новоиспеченный есаул от такого зигзага судьбы – ну не отказываться же теперь от дворянства! А вообще-то «щусь» – украинское название красивой болотной птицы кулик. Так что наш герой мог быть и Куликовым.
В жизни Щусева случился эпизод, когда у него была возможность продемонстрировать свое казачье происхождение. В 1891 году, на первых порах своего обучения в Императорской Академии художеств он жил на академической даче близ Вышнего Волочка в Тверской губернии, сдружившись там со многими своими сверстниками, будущими художниками. И вот однажды молодежь решила инсценировать живую картину – репинских «Запорожцев». Среди тех, кто участвовал в этой сценке, был и потомственный запорожский казак Алексей Щусев. К слову, сама картина «Запорожцы