В глазах читался ужас.
– Ты пролежал так полчаса. Снотворное сильное, но действует недолго. Может болеть голова, потерпи.
– Что ты здесь делаешь? – Спросил Антон, не придумав ничего лучше. – Убить меня пришел?
– Хотел бы убить – убил. Разговор к тебе есть, и очень важный.
Молодой человек уже поднялся, хватаясь руками за голову.
– Ты в своем уме? Какой разговор? Тебя по всему городу ищут.
Каждое слово давалось с трудом, отзываясь сильной болью в темени.
– Знаю. Потому и пришел. Ты должен мне помочь.
– С чего я должен тебе помогать?
– В газете пишут, что это я убил ту женщину. Красовская, кажется. И мой кинжал якобы нашли на месте преступления. Но я невиновен.
– А кто виновен?
– Он! – Явуз указал на лежащего без движения Кудасова.
Это испугало Антона больше, чем внезапное появление жуткого альбиноса. Иван Леопольдович? Что за бред? Но потом вспомнил, что имеет дело с сумасшедшим. А еще вспомнил, как в гостиной тот выпустил ядовитую гадюку, и от этого воспоминания попятился.
– Снова змею подкинешь? – спросил Антон, судорожно сглатывая.
Явуз засмеялся.
– Это была моя любимица, что-то наподобие тотемного животного. Я ее приручил. Славная была, послушная. Но на всякий случай всегда держал при себе противоядие. Как видишь, пригодилось.
От одной только мысли, что можно приручить змею и испытывать к ней теплые чувства, Ковров поморщился.
– Помню. Странные у тебя друзья, конечно. Как и ты сам.
– Не более, чем люди, живущие на земле. Но я не испытываю к ним ненависти. Ты сам убедился, что лишних смертей мне не нужно. К тебе, например, я шел с добрыми намерениями – хотел попросить помощи. Но в окно увидел, как вы идете вдвоем с этим выродком. Ну и решил в чай снотворное подмешать. Справиться с ним мне, увы, не пол силу, поэтому подстраховался.
– С чего ты взял, что мы станем пить чай?
– А что еще пьют в такую погоду? Ветер и слякоть на улице.
А турок этот, оказывается, не так глуп.
Кудасова, потерявшего сознание от сильного удара по голове, вдвоем отнесли в спальню. Явуз для верности крепко привязал его к кровати веревкой, добытой в шкафу, где турок давеча прятался. Посмотрел на свою работу, удовлетворенно кивнул. Даже если придет к себя, освободиться не выйдет. Антон сжалился над поверженным и перевязал его окровавленную голову бинтом – марля мгновенно окрасилась в темно-красный цвет.
Что будет дальше, Антон не знал. Нападение на чиновника особых поручений – преступление серьезное. Конечно, сам он вроде как ни при чем и по голове никого не бил, однако вполне мог пойти как соучастник. Надо было что-то придумать.
– Ты хотел его убить, Явуз! – ответил студент, немного успокоившись. – Зачем?
– Я вообще не думал, что встречу его здесь. Пришел поговорить с тобой, и только.
Антон только сейчас обратил внимание, что турок прекрасно говорит по-русски, и только замена «е» на «э», свойственная представителям восточных народностей, выдавала его. В остальном же говорил он хоть и не всегда литературно грамотно, но вполне сносно.
– Меня ищут повсюду, думают, я шайтан, убивший женщину. Я прятался в надежном месте, но прятаться вечно недостойно и низко. Мне говорить не с кем, вот и пришел к тебе.
– О чем говорить? – Искренне удивился Антон. – Чем я могу тебе помочь?
– Человек, который лежит сейчас связанный, очень плохой. Когда я бежал от тебя и ударил по голове, чтобы ты за мной не ходил, увидел, что мой кинжал пропал. Уверен, я обронил его в доме, где убили господина. А он, этот Кудасов, подобрал. Нет никаких сомнений, что он подбросил его туда, где убили женщину. Зачем искать настоящего убийцу, когда легче обвинить меня? Кто мне поверит, кто слушать станет?
Антон понимал, что он прав. Обвинить в убийстве жестокого бусурманина очень удобно. Никто не станет ему верить, и тем более покрывать. Отправят на эшафот как пить дать. Поэтому турок и пошел на такие решительные действия. Даже если бы он и убил Ивана Леопольдовича, это ничего не поменяет. Виселица хоть так, хоть эдак.
Антон, немного оправившись после отравления, решил задать другой вопрос:
– Кто убил твоего господина?
Турок стукнул кулаком по столу, да так сильно, что затряслись цветы в вазе.
– А мне почем знать?! Но убил его тот, кто тогда находился в доме. Я сидел в карете на месте кучера, и могу присягнуть – никто внутрь не заходил. Никто, ни одна живая душа! Вот поверь, ни одна. Я все время сидел, никого не видел.
Турок начал заметно нервничать. Вместо того, чтобы успокоить его, Антон спросил следующее:
– Но ведь ты не все время сидел, разве нет? Я когда шел в курильню, заметил, что карета пуста. Тебя там не было.
Турок почесал затылок, будто пытался что-то вспомнить. Просидел в таком положении, наверное, с полминуты, а потом