нул пленку.
В пустом пыльном маленьком баре был один лишь Стефан, и сделка только что состоялась. Совершилась. Стефан подписал самый важный документ в своей жизни. Контракт. С одной стороны контракта, у окна, сидел Стефан – сорокалетний музыкант, никому особенно неизвестный. С другой стороны контракта ближе к выходу из бара сидели два одинаковых джентльмена. Оба в темных дорогих костюмах и шляпах с узкими полями. Обоих доброжелательных клерков Стефан про себя назвал Тео. Кажется, так называют шляпы, поля которых бросали тень на их лица. Контракт в двух экземплярах лежал на столе. Суть контракта проста: через три года ему придется умереть. Как и когда? Не его дело. Ровно через тридцать шесть месяцев, двенадцатого июня он обязуется приехать в условленное место на окраине города: вот оно на карте. Карта была нарисована на последнем листе контракта. Нарисована от руки и, очевидно, несколько раз прошла через копировальный аппарат, потому что читалась не слишком хорошо.
– Не беспокойтесь, в свое время разберетесь, – голоса у клерков, были такими же консервативно-спокойными, как их костюмы и шляпы. Голоса их были похожи на голоса психоаналитиков. Стефан сталкивался с психиатрами, а психоаналитиков видел в кино. Впрочем, принципиальной разницы он не ощущал.
– Хотелось бы уточнить насчёт двенадцатого. Точно ли не тринадцатого? Подходящее число, разве нет? – шутить Стефан любил. Над его шутками редко смеялись. Наверное, потому что он не был смешным человеком. Хотя и относился к себе и своей жизни с некоторым юмором.
Вот и теперь никто не засмеялся. Стефан получил спокойное разъяснение, что никаких случайных чисел, ровно, как и связи с чертовщиной, нет и быть не может. Это другая организация. И шутки здесь и сейчас неуместны.
Стефан хотел было продолжить мысль, насчёт неуместных шуток, но сам себя остановил. А клерки тем временем уже выходили из бара, шурша бумагами, убирая их на ходу в набитый похожими документами портфель. На столе остался второй экземпляр. Для Стефана.
Итак, обошлось без подписи кровью. Обыкновенно и даже скучно. Что же мы имеем? Три года у Стефана все будет хорошо. Прекратится его бесконечная борьба за жизнь. Вероятнее всего, наступит признание. Появятся заказы, клиенты. В нескольких словах два клерка еще раз объяснили Стефану суть контракта. Подчеркивая, что не имеют полномочий обсуждать детали. Только подписи. Только в общих чертах. Никто не может гарантировать будущее. Ведь оно пока не наступило. Нельзя гарантировать то, чего нет. Но рассчитывать безусловно можно. И даже нужно.
А что же с деньгами? Стыдно признаться, но Стефану хотелось, чтобы у него появились деньги. Он не решился спросить об этом у клерков. Как-то несерьезно говорить о деньгах. Взрослому человеку, который отлично знает, откуда берутся деньги. Так Стефану казалось всю жизнь. Он всегда с трудом обсуждал гонорары. Бывшая жена говорила, что ему нужно поработать с психологом. Она говорила ему про психолога после свадьбы, почти в шутку. Да, в шутку. А вот когда она уходила от Стефана, к своему пластическому хирургу, то кричала, что Стефану нужен психиатр. Психиатров Стефан встречал. А людей, которым бы психиатр помог, Стефан не встречал. Это не значит, что психиатры беспомощны. Нет, конечно. Они нужны и полезны. Наверное. Многие вещи на свете нужны и полезны. Наверное. Не точно. Но где нам взять критерии полезности и верности? Кто их выдает, кто отвечает за пользу?
Сейчас все всем советуют психологов. Даже психологи советуют психологов психологам. В наше просвещенное время оказалось, что психика требует постоянной подстройки. Как старый радиоприёмник, который не может долго удерживать одну волну. Его постоянно нужно немного подкручивать. Но ведь люди – не приёмники, а психологи нынче недешевы. Так что Стефан остался без жены и без психолога одномоментно. Признаться честно, и то и другое было неплохо.
Но неприятности из прошлого не беспокоили Стефана. Впервые за многие годы у него были надежды на будущее. Три года – это очень приличный срок, для человека, который ничего не планировал дальше трех ближайших дней. «Трех банковских дней» – почему-то вспомнилось Стефану. В контракте не было упоминания об этом, но в жизни и в кино Стефан встречал такое выражение. И ему всегда казалось, что банковские дни – это не настоящие дни. Также как академические часы – это не совсем часы. В банках и академиях научились делать что-то такое со временем. Какой-то трюк, который шел на пользу банкам и академиям, а все остальные должны были с этим мириться.
Да, контракт. Стефан перелистал сшитые грубой коричневой нитью листы на столе. После его смерти, дату которой он только что определил и подписал, надежды на будущее перейдут кому-то другому. Двенадцатого июня. Не тринадцатого. Кому перейдут его удача и прочие бонусы? Перейдут бессрочно. Кто это будет, Стефан решит сам. Так сказали клерки. Строчка в контракте осталась незаполненной. Все еще может измениться. Так сказали клерки. Тридцать шесть очень продуктивных месяцев. Он многое сможет сделать, многого добиться, многое увидеть и попробовать.
На что бы он хотел обратить внимание? Квартира? Да, с квартирой что-то решится, но обещать они, клерки, не могут. Это ведь его жизнь и, в конце концов – это будущее. Кто может знать точно? Но, он может рассчитывать…