и рук. Таким образом ВСУ пытались скрыть, что на их стороне воюют иностранные наёмники. Ребята из группы Арама недоумевали: как так можно заметать следы, оставляя в карманах телефоны? По ним вчера были опознаны поляк и грузин.
Проснувшись, Арам увидел, что пацаны тоже открывают глаза. Этот удивительный феномен он заметил ещё в детстве: если на него спящего смотрел кто-то из взрослых, он немедленно просыпался. Если в классе кто-то один зевал, то через некоторое время все начинали клевать носом. Сон – такая тонкая материя. Или, точнее, такое одеялко. Если оно сползает с одного, спящим сразу становится это понятно, и они пробуждаются. А уж когда группу сплотила такая адская работа, иногда и сны общие снятся. Они были вместе с самого начала, и никто, слава Богу, не выбыл из обоймы.
Сегодня он и его "ребятишки" Лунтик, Писарь, Бур и Кегля должны осмотреть очередной участок, подвергшийся обстрелу.
Когда Арам впервые увидел Сашу Нестерова, он подумал, что такой парнишка должен был бы учиться в духовной семинарии, а не в академии МВД. С другой стороны, чтобы работать с преступлениями, надо иметь именно вот такой взгляд огромных чистых глаз, как у мультяшного героя. Надо быть немного Лунтиком, с наивным, непредвзятым и неподдельным интересом, исследующим земные реалии, чтобы совладать с чувствами здесь. Чтобы, с одной стороны, отстраниться от ужаса, а, с другой – помнить, что за ужас этот есть конкретные ответственные. Очень правильным показался Араму Саша. Да все ребята ему попались правильные. Но Нестеров был образцовым Лунтиком.
Бур был другим, он прозвище получил не за деликатность. Буравил чёрным раскосым глазом, казалось, на два километра во всех направлениях. В суть – с ходу, точечно, сухо, резко. Такой характер у бурятского парня Зорикто, – нацеленный, созданный буравить. Кегля его имя поначалу шутливо переделал в "Зырь-кто", но позывной Бур быстро вытеснил прочие варианты.
Володя Уланов нашёл фронтовое имя отчасти по форме туловища, а отчасти благодаря той кегле, что вовремя подвернулась ему под руку в разрушенном боулинге. Они тогда нашли полудохлого негра, который внезапно проявил слишком много признаков жизни, начав угрожать жизни Вовкиной. Уланов был талантливым врачом и усыпил раненого с помощью кегли.
Ну, а Писарь – он и есть писарь. Тут всё просто. Костя Оноприенко писал быстро, точно и красиво. Протоколы, отчёты, стихи. Иногда он наговаривал, ритмично начитывал тексты на диктофон во время перехода: "Шагай, братишка, сегодня надо… ещё домишко, ещё ограда… ещё завалы, ещё двухсотый… шагай к победе и помни, кто ты". Писарь был незаменим в опросах свидетелей. Эмоциональную и невнятную словесную мешанину он быстро структурировал с помощью вопросов, записывая уже ясную последовательность фактов. Это, возможно, выглядело странно, но люди часто благодарили Костю за такую экспресс-терапию: ужас в разговоре превращался в факты. Он только пожимал плечами: "Это наша работа". "Да ладно, это работа психолога", – думал Арам. Он вспоминал Аллу, её уникальный