меня э то…
– Ну, говори!
– У меня замок разошелся.
– Вон что! Ну, давай дуй на урок!
Зашла Елена Владимировна.
– Забыла вам сказать, Максим Николаевич, Сорокин состоит у нас на учете в детской комнате милиции.
– По поводу?
– Употребление спиртных напитков, драки, прогулы. А сейчас еще и вот это. Гнать надо таких из школы!
–
Речное училище стояло на окраине сразу за судоремонтным заводом. Поднявшись по широкому каменному крыльцу, Топольницкий попал в просторный холл, по которому расхаживали будущие речники, все в одинаковой одежде. Темные синие рубахи, черные расклешенные брюки, которые держались на ремнях, на бляхах которых был изображен якорь и серп с молотом.
И черные туфли на всех.
Завуч на этот раз был мужчина лет сорока в морском кителе. Предупрежденный об его приходе по телефону, он ждал его в холле на первом этаже возле расписания. Протянул руку, представился;
– Заместитель директора училища по учебно-воспитательной части Жильцов Борис Петрович. Сорокин предупрежден и сидит у меня в кабинете. Могу я поинтересоваться, что он натворил? Поверьте, я спрашиваю об этом не из праздного любопытства.
– Он никого не убил и не ограбил. Он может помочь мне в поиске автора одного сочинения, которое не нужно читать советской молодежи.
– Антисоветчина?
– Не совсем. Но тоже ничего хорошего.
Они, не торопясь, поднялись на второй этаж. Топольницкий хотел узнать о Сорокине до того, как встретится с ним.
– Ну, что такое Виктор Сорокин? Середнячок. Себе на уме. Почти по всем дисциплинам тройки. Познавательная мотивация низкая. На уроках пассивен. Интереса не проявляет. Не комсомолец. Не спортсмен. Ни одного кружка не посещает. Какой-то вялый. Ну, знаете, к нам в основном приходит контингент, от которого школы желают избавиться.
Топольницкий кивнул. Зашли в кабинет.
– Мне оставить вас наедине? – спросил завуч. – Или мое присутствие обязательно?
– Совсем необязательно.
Топольницкий сел на место завуча. Поманил Сорокина.
– Ближе подсаживайся!
Юноша пересел. Почти ничего похожего с младшим братом. Ага! У них же разные отчества. Значит, от разных отцов.
– Я сотрудник комитета государственной безопасности. Слыхал о таком?
Сорокин кивнул. Смотрел он в угол, избегая встретиться с ним взглядом. Значит, есть, что скрывать.
– Не догадываешься по какому поводу я собираюсь беседовать с тобой?
– Нет.
Топольницкий достал тетрадку.
– Узнаешь?
– Узнаю.
– Твоя?
– Моя.
– Читал?
– Читал.
– То, что ты не автор этого, понятно. Возникает вопрос: кто тебе дал эту тетрадь? Или ты переписал у кого-то?
– Дал.
– Кто?
– Не скажу.
– Я, кажется, сказал, откуда я. От нас никаких секретов нет. Ты это не знал? Еще раз повторяю: кто тебе дал эту тетрадь?
Сорокин еще ниже опустил голову.
– Понятно. Значит, продолжим беседу в другом месте. Ты догадываешься,