Белый ворон. Кирилл Бирюков

происходит вокруг. Личности других людей не то, чтобы волнуют его, ведь даже своя собственная его не волнует. Все события кажутся каким-то выдуманным миром, в который каждый убегал, как минимум, в детстве. А кто-то, и повзрослев, старается сбежать в свой мирок от всех проблем.

      От непонимания того, что мне хочется написать, скажу так: вся история моего существования может интерпретироваться по-разному. Для кого-то это будет интересным сторитейлом, рассказывающей о жизни чего-то выше, чем человек. А для кого-то не совсем захватывающей историей человека, который смог сбежать от реальности окольными путями, используя воображение так, как ему было удобно. Одно связующее для интерпретаций все же есть – бред, не принесший ничего весомого в головы читателя. Неприятного прочтения!

      ____________________________________________________________________________________

      – Интересный пациент, – заметил врач, у которого я был на приеме. Странно, что он так ответил на мой вопрос о том, как избегать переживаний.

      Врач – молодой парень лет 27 с томным взглядом. Странно было наблюдать человека столь юного возраста с седыми волосами, однако, без единой морщины на лице. Он вертел ручку, держа ее за оба конца.

      – А ты разве никогда не избегал своих проблем, своих мыслей, страхов? – он снова обратился ко мне.

      Я попытался что-то вспомнить, но не было никакого результата, поэтому просто помотал головой в разные стороны. Врач снова сказал, что я интересный пациент. Что конкретно он подразумевал, останется, по всей видимости, загадкой для меня.

      Мы сидели, смотря друг на друга, несколько минут. Атмосфера была очень тяжелой. Давление, которое я испытывал от его взгляда, влияло и на восприятие кабинета, в котором мы находились. Зеленые облезшие стены, грязный плиточный пол с трещинами – казались мне более грузными и тяжелыми, чем были на самом деле. На столе, который разделял нас с врачом, лежало стекло, прижимавшее бумаги. Для меня они были полны обычных каракулей, которые я не мог разобрать.

      Тишина разбивалась каждые пять секунд щелчком стрелки часов. Странно, что секундная стрелка издает звук только на каждое пятое свое движение.

      – А почему так? – я прервал молчание.

      – Что ты имеешь в виду?

      Не отвечая на вопрос, я взглядом показал на часы. Врач обернулся, посмотрел на них. Потом повернулся к столу и что-то написал на бумажке, лежавшей перед ним.

      Положив ручку на стол, врач глубоко вздохнул и потер пальцами нос так, будто только снял очки.

      – Крайне интересный и… странный пациент. Так и оставим, – сказав это, врач резко встал и подошел к двери.

      – Сеанс окончен, можешь идти. Твои данные я направлю по нужному адресу, там решат, что и когда с тобой делать, – его голос был уставшим, – пока продолжай принимать таблетки. Потом выясним, что с тобой делать.

      Я продолжал смотреть на него, ожидая ответа на свой вопрос про часы. Врач же стоял возле открытой двери и жестом показывал, чтобы я уходил. Теперь между нами не было ничего, кроме воздуха. И тишина.

      – Ты забыл, куда пришел? Тебе давно пора ходить к психологу, но ты выбираешь пичкать себя таблетками, – немного подумав, он продолжил, – хотя и мне это выгодно. Деньги-то твои ко мне в карман капают. Вот только понять не могу. То ли ты ими упарываешься как-то, то ли еще не знаю что. Давай, дуй отсюда.

      Я встал со стула, пошел на выход и оказался в коридоре клиники. Людей здесь не было, кроме меня. Стены выглядели такими же, как и стены кабинета.

      – До новых встреч, Кроль, – сказав это, врач с такой силой закрыл дверь, что я почувствовал порыв ветра.

      За дверью доктор стал что-то громко говорить. Что именно, мне было непонятно. Да и не придал я этому значения, в голове появилась другая мысль: «Он не смог назвать меня по имени? Что это за Кроль такой?»

      Многие из тех, кто со мной общался, искренне не понимали, почему я представляюсь именем Кенни. Для всех это было каким-то выдуманным именем или иностранным, но на деле это просто сокращение от имени Никита. Почему я решил, что Кенни звучит лучше? Я и сам не могу дать себе ответ на этот вопрос, но другим всегда говорил, что мне просто не нравится мое настоящее имя.

      Выйдя из клиники, я посмотрел на небо. Было пасмурно, и на улице уже стояли сумерки. Я закурил самокрутку и обернулся. На двери, из которой я вышел, висела табличка с подписью краской поверх названия: «Клиника для ебанутых». Администрацию данного заведения, по всей видимости, не особо волновало, что там написано. Но сути это не меняло. Я развернулся в сторону своего дома и пошел вдоль дороги.

      Я посетил эту клинику последний раз. Непонятно, почему я так решил, но это точно.