неоднократно называя себя божественным именем «Сущий». Спасение или осуждение зависит от нашего согласия или отказа признать это его право. «Потому Я и сказал вам, что вы умрете в грехах ваших; ибо если не уверуете, что Я – Сущий, то умрете в грехах ваших» (Ин. 8, 24, перевод мой).
Наконец, в Откровении с начала и до конца книги Христос предстает перед нами в виде Агнца Божьего, вознесенного на престол Божьего суда. Искупленные его кровью поют о том, что он достоин занять это место по воле Бога и по праву его божественной роли в сотворении мира, искуплении и власти над историей этого мира.
Итак, Новый Завет вновь заявляет о реальности грядущего Божьего суда, предсказанного в Ветхом Завете и ныне нашедшего воплощение в том, кому Бог предназначил престол славы и могущества – своему Сыну Иисусу Христу.
Радостной песне псалмопевца: «Он идет судить землю» (Пс. 95, 13; 97, 9), вторит обещание самого Иисуса: «Се, гряду скоро» (Откр. 22, 12).
Песнь искупленных в Книге Откровение торжественно провозглашает:
Спасение Богу нашему,
сидящему на престоле,
и Агнцу! (Откр. 7, 10)
Уверенность в том, что спасение – от Бога, занимала центральное место в вероучении ветхозаветного Израиля. Те же слова, относящиеся к Иисусу Христу, свидетельствуют в пользу явления, которое мы уже наблюдали, – отождествления Иисуса с великими деяниями Бога Израиля.
Уверенность в том, что спасение – от Бога, занимала центральное место в вероучении ветхозаветного Израиля. Те же слова, относящиеся к Иисусу Христу, свидетельствуют в пользу явления, которое мы уже наблюдали, – отождествления Иисуса с великими деяниями Бога Израиля.
Спасение – одно из главных занятий и качеств Яхве, описанных в Ветхом Завете. Не будет даже преувеличением сказать, что спасение определяет саму личность Бога. «Бог для нас – Бог во спасение» (Пс. 67, 20). Одна из самых ранних песен хвалы за избавление от египетского рабства прозвучала сразу после перехода через море: «Господь крепость моя и слава моя, Он был мне спасением» (Исх. 15, 2). Среди старейших метафорических имен Яхве в ранней древнееврейской поэзии есть и то, которое описывает его как «твердыню» спасения Израиля (Втор. 32, 15). В псалмах Яхве прежде всего Бог-Спаситель, потому что в этом суть его характера, то, чем он занимается последовательно, часто и в чем он не знает себе равных. 136 слов с корнем yāšaʿ, встречающихся в Псалтири, составляют сорок процентов всех примеров употребления этого корня в Ветхом Завете. Господь – Бог моего спасения (Пс. 87, 2), рог спасения (Пс. 17, 3), твердыня спасения (Пс. 94, 1), спасение мое и слава моя (Пс. 61, 7–8), Спаситель мой и Бог мой (Пс. 41, 6–7). И не только мой, и даже не только человека, ибо наш Бог спасает «человеков и скотов» (Пс. 35, 7). Роберт Хаббард совершенно прав: «с богословской точки зрения, в учении и поклонении Израиля Яхве более всего ассоциировался со спасением».[90] Неудивительно, что пророк, желая возродить веру Израиля в их великого Бога в самые тяжелые моменты изгнания, напоминает им о великом наследии поклонения словами: «Я – Господь, Бог твой, Святый