вы, слой за слоем. Тёмные очки и перчатки. Шёлковый платок. Платье с юбкой в пол и рукавами до пальцев.
И наконец – чёрный парик. Под ним мои настоящие волосы, которые едва достают до подбородка.
У меня зелёные глаза, как малахит. Бледная кожа. Светлые брови и ресницы – и рыжие волосы. Прекрасные волосы, которые достались мне в наследство от матери.
Она была ещё рыжее. Она была огненной, невероятной женщиной, с россыпью веснушек и ярко-зелёными глазами. Я помню её терпкие духи и низкий, хриплый голос. Больше – не помню ничего.
Она умерла, когда мне было семь лет.
Жаль.
Возможно, она отговорила бы меня от нескольких неверных жизненных выборов.
У меня три парика, мягких и чёрных, как ночь. Все из настоящих волос; Эмиль, мой муж, достал их в каком-то театре. Чёрный старит, зато он безопасен. В этом городе безопасен любой цвет волос, кроме рыжего.
Я пробовала красить волосы, но уже через несколько дней на корнях пробивается предательская рыжина, а краска легко вымывается из прядей. Покупать новую упаковку чёрной краски каждую неделю было бы слишком подозрительно.
Перед выходом из комнаты я всегда расчёсываю и надеваю парик. Потом выбираю закрытое платье, платок и перчатки. Эта одежда очень непривычная, и всё же, она мне нравится. Когда я приехала, не хотела пользоваться париком – только носить платок. Но муж сказал, что это небезопасно. Платок может слететь, например, от порыва ветра. Тогда все увидят и все узнают.
Последний штрих – я надеваю чёрные очки и покидаю комнату, не забыв запереть дверь. По коридору иду во внутренний дворик. В этом городе принято жить большими семьями. Мы занимаем левое крыло дома; в правом живёт Сафа, брат мужа, его жена и дети. Комнаты посередине принадлежат Мирре, моей свекрови.
При виде этой женщины мне хочется спрятаться или хотя бы опустить глаза. Обычно она скрывается в своих покоях или часами сидит на солнце, у фонтана, прикрыв глаза, будто спит. Но мне кажется, она тайно за всеми наблюдает.
Когда я впервые приехала сюда, внимание сразу привлёк сад. Растения, привыкшие к жизни в пустые, яркие цветы. Но муж и его брат сначала с гордостью подвели меня к фонтану. Ничего особенного – три каменных чаши, украшенные изображениями экзотических птиц, и тонкий ручеёк воды.
После мне объяснили, что вода – ценный ресурс в городе посреди пустыни. Поэтому фонтан по дворе призрак благосостояния владельцев.
– И исключительной чистоты рода, – подчеркнул деверь.
Здесь поклоняются воде, каждый год, в феврале, устраивают фестиваль Водолея. А ещё ненавидят огонь.
В пустынном городе огонь – страшный враг. Каждый случайно вспыхнувший пожар может унести немало жизней. Вот и причина страха и ненависти к рыжим. Их считают огненными демонами. Казалось бы, что здесь забыла я? Инстинкт самосохранения должен держать меня подальше от города. Но сложные условия завещания отца велят Эмилю и его жене прожить в родительском доме не меньше трёх месяцев. Нам остался всего один. Я выдержу, муж получит свою часть наследства, и мы вместе отправимся туда, где не ненавидят рыжих.
Я тешу себя мыслью, что всё не так плохо. Эмиль окружает меня любовью, его семья, по сути, милые люди. Местный музей даже предложил мне место реставраторки на эти несколько месяцев. Но на время фестиваля наша мастерская закрыта. В вынужденном отпуске я сижу дома, читаю и, от скуки, иногда отпускаю кухарку, чтобы самой встать за плиту.
Сегодня я выхожу на улицу, потому что мне нужны специи. Не куркума, корица и другие терпкие штуки, которые кухарка добавляет во все блюда, даже в чай. Особенно в чай. Я хочу базилик и петрушку. Хочу щепотку орегано. И чеснок, обожаю чеснок!
Мне нравится местная кухня. Но временами я скучаю по спагетти с сыром, рыбе с картошкой – чему-то простому и знакомому с детства.
Я люблю родину своего мужа. Мне даже нравится этот город, его узкие улочки, белые кирпичи, слепящее глаза солнце. Но всё чаще я скучаю по деревьям, особенно по елям и соснам. В лесу около моего дома растут такие высокие сосны, среди них бывает темно даже в солнечный день.
И озёра, глубокие синие озёра…
Это обычная тоска, говорю я себе. Тебе скучно в отпуске. Остался всего месяц, а потом вы вернётесь домой, навсегда. Только потерпи. Скоро ты снова увидишь отца и подруг, всех, кто тебе дорог.
Звенит колокольчик на двери в лавку специй. Арслан, торговец, улыбается мне. Он напоминает Джинна из сказок: полный, с иссиня-чёрной бородкой и в ярко-фиолетовой шёлковой рубашке, поверх которой надет белый, накрахмаленный фартук.
– Госпожа пришла за своими любимыми ароматами? – спрашивает он.
– У госпожи закончились петрушка и базилик, – говорю я, снимая тёмные очки. – И, умоляю, скажи, что ты привёз чеснок.
– Специально заказал побольше. Только будьте экономны, это последняя поставка. Следующая будет после фестиваля.
Мне это кажется безумием. Кто будет закрывать целый город на неделю ради праздника? Но такие уж