вы меня, с позв… позволенья ск-зать, тащите?..
– В Вальгаллу, друг, – сладко сказал Моро, потрепал его по волосам и чуть шатаясь побрел прочь из столовой. Только безвольно покачивалась голова Ван-И.
Куннэй вздохнула и устало-медленно стала составлять тарелки. Моро обернулся, вновь поморщился:
– Убираться – дело утра, а не вечера, женщина. Пойдем, я тебя провожу.
И она не стала возражать.
***
Куннэй долго не могла заснуть: не привыкла спать одна. Она лежала, с силой смыкала глаза, пока простынь не становилась тепло-шершавой, противной, пока перед глазами отчетливо и ясно не вставало лицо Моро, странно и беспокоящее ее лицо, его голос – тогда она переворачивалась на другой бок и все повторялось заново. Наконец, Куннэй села, легким движением отодвинула прозрачно-белесый шифоновый полог и подошла к окну. Одернула ночную рубаху, едва доходившую до колен: подарок мамы на свадьбу.
«Будь хорошей женой, Куннэй».
Затем – холод кафеля у стоп, холод металлической ручки в ладони, скрип рамы – и вот сквозь открытую створку на нее морозно дышала зима.
В небе спокойно и тихо светили звезды, многие и многие звезды. Со скукой она связывала их в скорпиона, большую Медведицу, Ориона…
– Знаете, я не видела вас вот так, всех сразу с тех пор, как уехала из дома, – шепотом сказала Куннэй. Прислонила щеку к стеклу. – Вы скучали по мне? Впрочем, вы так далеко, что я не слышу ваших голосов, а вы, конечно, не слышите моего, и все-таки… Кто этот Моро? Он… он чем-то похож на вас. Далеко так. Так, что я его совсем не понимаю, кажется. Впрочем, такие глупости говорю – но вы простите меня, я так давно не говорила глупостей…
На дворе стояла тишина. Блестел, отражая Луну, снег. Куннэй закрыла глаза, радуясь наконец пришедшей дреме: с радостью, с облегчениям она забыла где она и что она, мир стал зыбкой, ласковой тьмой.
И вместе с ее дыханием в этой тьме дышал кто-то еще.
– Кто здесь? – сказала Куннэй, обернулась: тень мелькнула в проеме двери. – Эй, а ну стой!
Крикнула Куннэй и бросилась к выходу, остановилась на мгновение: было темно. Она с трудом вспоминала коридор и белую лестницу, по которой поднималась сюда накануне, но сейчас все выглядело иначе… Вдруг она явственно услышала все то же дыхание, теперь оно было где-то справа, на другом конце – и она побежала.
Шаги босых ног глушил ковер, мимо мелькали блики на стеклянных дверях, на приколотых к стенам металлических блюдах, залы, залы, редкие витражи и зыбкие цветные пятна света от них… Дом был бесконечным, странно непохожим на себя.
«Может, я сплю? Что ж, так даже лучше», – равнодушно-отрешенно думала Куннэй.
Дыхание сбилось, и она осторожно, толкаясь пальцами о холодный пол, бежала по галерее с высокими окнами по левую сторону от нее, за ними – бесконечное, казавшееся теперь незнакомым небо. Прямо перед ней скрипнула и захлопнулась тяжелая деревянная дверь – не думая, по инерции Куннэй толкнула ее плечом, неловко упала внутрь комнаты, выставила вперед руки…
Но ее ладони коснулись не пола, а чьей-то