!» думал директор направления информационных и комплексных систем: «И по мозгам никто не ездит!». Рыбка с вылупленными подвижными глазками своей отрешённостью от всяких дел пробудила позыв к медитации в директорской душе. «У неё, наверное, и мозга нет как такого!» мысли одна за одной, как капли из капельницы, не торопясь, выпадали в голову Арсения Ивановича. Что думала рыбка фуга было не ясно, скорее всего, ничего. Вытащенная на свет из-под стола, из тоскливого сумрака она сначала металась по всей банке, не зная на чём сосредоточиться. Светлые разноцветные блики возбудили рыбий организм, рыбка трепетала своими крошечными плавниками от застекольного орнамента, пока не узрела искажённое оптикой и кривизной стенок сосуда огромное живое существо, периодически хлопающее глазами. Это было лицо Арсения Ивановича. «Наверное, всё-таки что-то себе воображает, ишь как уставилась!» подумал директор и повернул банку на некоторый угол. Рыбка фугу неторопливо поменяла направление тела и снова уставилась на Арсения Ивановича. Она и взаправду очень разумно шевелила глазками, оглядывая директора, открывала, и закрывала маленький рот, будто бы упрашивая о чём-то.
Утром из-за этой стеклянной ёмкости с рыбкой случились скандал и расследование. Директор направления информационных и комплексных систем ворвался в свой кабинет без десяти девять. Возбуждённый возможным опозданием на работу из-за утренних пробок, Арсений Иванович с ходу собирался кинуть портфель с бумагами на стол, но в последний момент остановил руку, увидев непонятную банку с каким-то содержимым на столе. Секретарь Маруся пожимала плечами, клялась и божилась, что при ней никто не заходил в кабинет, тем более вот с этим. Вызванная ею, испуганная уборщица на ломаном русском языке и с помощью движений рук и иных частей тела подтвердила, что тоже впервые видит банку с рыбкой в кабинете директора. Пришлось связаться с безопасностью и попросить их разобраться по видеокамерам, кто притащил её в кабинет. Затем Арсений Иванович заставил Марусю определить какого роду, племени была маленькая юркая рыбка, ошалевшая внутри от внешних мелькающих и бубнящих теней. Узнав, что это аквариумная разновидность ядовитых японских рыб фугу он удовлетворился первым результатом утреннего офисного хаоса, поставил банку под стол и забыл о ней в текучке дел.
Банка была возвращена на стол, после того как хозяин кабинета чуть не уронил её, вытягивая ноги под столом в послеобеденном релаксе. Безопасники вместо ясности ещё больше напустили тумана неопределённости. Судя по записям с видеокамер, с этой банкой ни в кабинет, ни в здание компании никто не входил. Дело было тёмное, но не первоочередное, поэтому расследование было отложено на потом.
Жена, конечно, напомнила о себе неожиданным звонком. Арсений Иванович с сожалением оторвался от совместной с рыбкой медитации и прослушал ряд расспросов из магазина посуды и напоминаний о делах по пути с работы домой. Тетраодон недовольно дёрнулся, совершил заплыв по кругу вдоль стенки банки и вернулся созерцать болтающего по мобильнику директора.
– Рыбка моя! – перебил жену Арсений Иванович, кивнув тетрадону – а ты к рыбкам домашним как относишься!
– Не поняла! В каком смысле? Ты рыбу на ужин хочешь? - удивилась его любимая женщина.
– Да нет! Мы Ярику черепаху купили, потом крысу и жабу, помнишь?!
– И ёще кактус! Да, помню и что?
– Видишь ли, тут принесли очень редкую рыбку в банке, фугу называется! Бесплатно! Просят пристроить! – на ходу сочинял муж любимой женщины, – Я подумал о Гоше! Он же любитель всякой такой живности! Могу привезти, всё бесплатно?!
– Что всё?
– Рыбку и ее банку, ну или аквариум! Не знаю, как она правильно называется!
Жена вздохнула в трубке и, выяснив что место много для нового обитателя не надо, согласилась.
Вечером того же дня банка с тетраодоном карликовым была привезена домой к Арсению Ивановичу, где они и познакомились, Ярик и его новый друг, японская рыбка фугу по имени Дон.
-–//–
– Это же Винни Пух! – вырвался из Яры возглас удивления. В воздухе перед ним висела часть дерева, видимо, дуба, на которой, в свою очередь, висел огромный медвежонок Пух. Он, как всегда, был симпатичен и мил и занимался, судя по урчанию и причмокиванию, привычным любимым делом – добывал мёд. Пчёлы были здесь же, но уже совсем неправильные, даже на Гошин непривередливый к тонкостям и деталям первоисточника вкус. Их мохнатые головы с жёлтыми печальными глазами торчали столбиком друг над другом из-за ствола дерева и обречённо попискивали. Ни одной жалящей особи в воздухе не было! Жужжания тоже не было слышно! Винни Пух засунул лапу по самое плечо в их домик под соломенной крышей, напоминающей шляпу, и уже готов был вытащить оттуда очередную пригоршню сладкого зелья, когда услышал Гошин возглас. Он повернул к Гоше голову, мигнул от удивления левым глазом и принялся его разглядывать. Через некоторое время он снова поворотился к пчелиному домику и достал оттуда огромную мультяшную лапищу без всякого мёда.
– Странно! - сказал Пух, – здесь должен был быть мёд! По-моему,