то ему, женатому тридцатипятилетнему мужчине, не пристало увлекаться как мальчишке, а поделать с собой ничего не мог. Разум отдыхает. И не в какую то сказочную принцессу влюбился, а в самую обычную девушку, на одиннадцать лет моложе себя. Практически девочку. И ведь совершенно не в его вкусе. То есть, была не в его вкусе, пока не увидел впервые. Высокая, худенькая, спортивная вся такая, угловатая, как подросток, с короткой стрижкой. Но глаза… Заглянул в них в первый раз, как в омуты, и тонуть стал. И «Спасите» кричать совсем не хотелось, сладко это погружение в бездну, нестерпимо желание тонуть, упасть на дно и узнать: что там? Где источник обаяния и какой-то скорее внутренней всепоглощающей красоты? Откуда такая притягательность в обычной на вид девчушке, что сердце тает, и трепещет, и рвется на волю из кандалов серых будней…
И нашел ее, как ни банально, в командировке, на заводе смежников. Где бывал уже сотни раз за последние годы. Но Юлю не замечал. Вероятно, по той причине, что прежде ее на заводе просто не было, устроилась сразу после университета, каких-то пару месяцев назад. И не кем-нибудь, а сразу старшим технологом. Что совсем уж невероятно на оборонном предприятии! Вчерашняя студентка, – и вдруг технолог. Видимо, есть за что. Во всяком случае, начальник цеха Сергей Петрович, знакомя их, усмехнулся в усы, заметив реакцию Андрея, и поинтересовался:
– Что? Удивлен? Такая молоденькая и уже Юлия Александровна, без перехода и в старшие технологи? А ты не удивляйся. Она у нас на практике четыре года отработала, многих опытных рабочих и мастеров за пояс заткнет. Да что там? Не каждому инженеру в своем мнении уступит. Талант девка! Даром, что пигалица еще.
На что Юля смущенно улыбнулась, и упрекнула:
– В краску вы меня вгоняете, Сергей Петрович! Что посторонний человек подумает? Экая, скажет, хвалюшка! Могли бы и поскромнее отрекомендовать.
А сама глазками в Андрея стрельнула, и бесенята в них запрыгали, хохочущие, как пьяненькие. Во всяком случае, Андрею тогда так показалось. И смутился совсем уж как мальчишка, бумаги на столе стал перебирать совершенно бесцельно, чтобы растерянность не показать. А когда Юля вышла из кабинета, Сергей Петрович улыбнулся еще шире, и понимающе похлопал по плечу:
– Что, Андрей Игоревич, зацепила наша Юленька? Не ты первый, друг сердечный. У нас тут ползавода мужиков по ней сохнет. Прожекторами своими как глянет, опахалами взмахнет, так мужики стоном стонут, и штабелями падают. Счастливчик тот, кому в жены достанется…
И закрутилось… Сначала Андрей робко дал понять, что девушка ему не безразлична, потом она, смущенно еще, несмело, ответила взаимностью. И посмеялась, когда Андрей сказал, что ему показалось, при первой встрече, что она усмехнулась над его смущением. Совсем не насмешка была в ее глазах, а симпатия. Юля вообще почти всегда улыбалась. Просто так, беспричинно. Потому что день новый наступил, потому что погода замечательная, потому что люди вокруг все же все больше хорошие. Светлый человечек, солнечный. И только иногда, когда заходила речь о жене Андрея, грустнела, смешинки в глазах таяли, словно бесенята у нее там спать ложились, и с тоской корила себя за то, что разлучница. Потому, что уже через два месяца Андрей совершенно отчетливо понял: жить без нее не может. Так же, как и она без него. И это при живой то жене! Он в командировку, специально сам напрашивался, чтобы хоть на пару дней увидеть свою Юленьку, а Наташа дома оставалась, одна, и пока в счастливом неведении. Но ведь бесконечно долго это продолжаться не могло. И ведь когда-то на Наташе Андрей женился тоже, казалось, по любви. И сердце замирало при встрече с ней, и от улыбки ее с ума сходил… Куда все это делось за шесть лет? Слишком быстро любовь закончилась. И Наташа, вдруг выяснилось, обычная скандальная баба, способная из-за тряпок плешь переесть. И все мало ей, и больше надо, и лучше и моднее. При этом сама университет бросила не доучившись, работать не хотела, и все дни проводила в ничегонеделании, попрекая Андрея, что его зарплата ведущего конструктора – это чаевые официанту для у нормального человека. Каких нормальных людей она имела ввиду, можно только гадать. Андрей терпел. С одной стороны понимал, что молодая красивая женщина заслуживает внимания и, если уж не роскоши, то красивой жизни точно. С другой, – бесила ее неспособность ни ребенка родить, ни дом в порядке содержать, ни умную беседу поддержать в присутствии гостей. А круг общения у Андрея таков, что модные журналы и светские новости, вычитанные из тех журналов, друзей ну никак не интересуют. Они как-то больше привыкли о литературе и музыке говорить, о научных открытиях и своих собственных разработках могли болтать часами, в узком кругу, чтобы не сболтнуть что-то совсем уж секретное. Потому что доступами и подписками о неразглашении увешаны, как фонарный столб на остановке объявлениями.
Словом, каждый раз возвращаясь из командировки, Андрей с ужасом думал, как жене в глаза посмотрит, как вечером с ней в постель ляжет, с не любимой, и что во сне может вслух произнести не ее имя. И каким фееричным скандалом все это может закончится. И совесть терзала. Наташа, может, и вздорная женщина, но измены уж точно не заслужила, нельзя так подличать. И каждый раз зарекался, что приедет и все ей скажет.