открытии в Санкт- Петербурге салона Harley – Davidson. Очень понравилась новая модель Indian, но и у него, как ему казалось, отличный аппарат. Портреты русских спортсменов украшали разворот журнала.
Собственно фотографии здесь были неплохие, и даже он в этот раз хорошо получился. Сделал снимок его старый знакомый, господин Гомельский. Полицейский чиновник стоял в кожаной куртке, шлеме рядом с любимым мотором Дукс- Мoto -Reve, после гонок. Его фото, и надпись :
« Победитель одноверстовых гонок на моторах с колясками. Господин Стабров с его Дукс-Reve. Московский мотоклуб, председатель граф Кавский»
Да он и сегодня был в таком же наряде- кожаная куртка, свитер, галифе и ботинки с гетрами. Сегодня ездил по служебным делам на казенном авто, а вот возвратится решил на трамвае. Водитель сыскного управления, Еремей Гвоздёв, должен был заехать в мастерскую, проверить автомобиль, а Сергей Петрович торопился домой, и решил домчаться на трамвае.
Так, за этим делом , полицейский чиновник коротал время проезда. Конечно, читал его прессу не только он сам, но соседи слева и справа. Одним читателем являлся мужчина средних лет, украшенным пенсне и касторовой шляпой в добавок к светлой костюмной паре. Справа же, сидела барышня, весьма ещё юная, судя по милой соломенной шляпке и платью- матроске. Вот она просто не сводила глаз с фотографии Стаброва. Сергей Петрович просто расправил свои было поникшие пот трудами плечи. Нет, если юные барышни находят тебя ещё весьма привлекательным, то это бодрит даже умудренного жизнью и службой полицейского чиновника!
– Оплачиваем проезд, господа, – опять раздался голос кондуктора.
Стабров приготовил двухкопеечную монету. Работник трамвайного депо проворно спрятал деньги в большую чёрную сумку, а взамен вручил картонку.
– Вот, возьмите, ваш билет, – и кондуктор отдал это свидетельство о оплате проезда.
Надо сказать, что этот работник департамента транспорта выглядел весьма собранным молодом человеком, но конечно с некоей ноткой импозантности, присущей московским обывателям. Худощавый юноша, лет, на вид не более двадцати, сделался обладателем тоненьких и весьма ухоженных усов, и бакенбардов, правда не достигших ещё должной пышности. Да и он являлся шатеном, а не брюнетом, поэтому усики можно было принять скорее за тень от поручней трамвая, чем предмет мужской гордости. Впрочем, этот человек обладал, судя по мягкой полуулыбке, и ироническим складом ума, и некоторой наблюдательностью, что и обнаружил сейчас:
– Да это вас сфотографировали! – заметил кондуктор фото Стаброва с мотоциклом.
Да, юноша был бы отличным вперёдсмотрящим на любом миноносце, а быть может, и на строящемся новом линкоре «Петропавловск». Вот уж человек теряет своё призвание попусту, как подумалось Сергею Петровичу.
– Точно так. А вам бы, молодой человек, – ответил морской офицер, – поступить в аэростатную роту, пилотом- наблюдателем, с вашим-то талантом! Ничего не упустите! – как бы польстил капитан-лейтенант.
Надо сказать, тирада Стаброва вызвала молчаливое одобрение соседа слева, коснувшегося пальцами края своей шляпы, и премилой улыбки барышни справа. Этим девица ввела в лёгкую краску лицо юноши. Сергею Петровичу даже показалось, что у его собеседника от досады потемнели усы и бакенбарды.
– Так -то конечно, господин спортсмен ! – ухмыльнулся кондуктор.
И, верно, этот весёлый юноша сказал бы что- то ещё, но тут уши Стаброва опять словно сжались изнутри от грохота, просто прорезавшего вагон трамвая. В середине салона вырвало взрывом сиденье, разлетелись стекла окон вагона. Кондуктор вылетел на мостовую от взрыва, барышня пронзительно закричала. Трамвай остановился. Отчаянно кричали люди.
В ушах морского офицера стоял привычный звон, словно от разрыва трёхдюймового снаряда неподалёку. И всё стало привычным, напомнило войну, и тот последний бой на миноносце «Страшный». Но, странно, запаха пороха или взрывчатки он не почувствовал.
Стабров, привычно поднял упавшее кепи, мимоходом заметил, что с его лба капает кровь. Носовой платок тут же пошёл в дело, прикрыв рану, а головной убор занял своё место. Заняло это всё меньше секунды. Барышня сидела рядом, прикрыв лицо руками и плакала, субъект в пенсне положил рядом разорванную газету. Сергей Петрович, пригнувшись, вылез на мостовую к лежащему на спине кондуктору. Видимо, на него и пришлась часть взрывной волны. Из носа лежавшего сочилась кровь, но к счастью, он дышал.
Уже начали сбегаться обыватели, опять раздались крики:
–Это не иначе опять эсеры! Взорвали вагон, до чего дошли!
– Нет, анархисты!
Полицейский чиновник огляделся, и заметил рядом аптеку. Не раздумывая, поднял раненого и понёс к заветной двери, за помощью. Тяжести тела особо не чувствовал, только боялся, что опять на него накатит противная дурнота, последствие контузии. Но нет, голова оставалась ясной, как ни странно.
– Вот, сюда заносите, – закричал выскочивший на помощь аптекарь,
Он открыл и подержал дверь, и указал на нужное место. Умчался в подсобку, и вернулся с ватной подушкой.
– Сюда