кой системе Ridero
Жук
Жил-был Митя.
Вот однажды он шел и вдруг видит: ползет по серому асфальту черный жук.
Митя подставил палец, и жук на него залез.
– Вот хорошо, – подумал Митя и пошел домой.
Дома был мамин день рождения, и Митя подарил жука Маме.
Мама обрадовалась и сказала:
– Вот хорошо! Какой красивый жук! Давай его выпустим.
– Давай, согласился Митя.
Мама посадила жука на палец и подняла его повыше – к форточке.
Жук залез на кончик пальца, расправил крылышки и улетел.
– Вот хорошо, – подумали Мама и Митя и пошли вместе обедать.
Лягушонок
Когда Митя увидел на асфальте лягушонка, он сначала подумал, что это камешек и хотел поддать его ногой. Но камешек вдруг прыгнул в сторону, и Митя закричал:
– Мама! Смотри!..
– Это лягушонок, – сказала Мама. – Он еще маленький.
– Я думал – это камешек.
– Он нарочно такой серенький, объяснила Мама. – чтобы все думали, что он – камешек, и его не трогали… Чтобы какая-нибудь цапля не съела…
– А где цапля? – спросил Митя.
– Цапли в городе не живут. И лягушки – тоже. Он здесь случайно оказался. Но он все равно серенький, – на всякий случай… Понимаешь?..
– Понимаю, – сказал Митя. – Только он зря притворяется камешком. Камешек все будут трогать. Лучше пусть будет лягушонком. Тогда его никто не тронет.
Стих
Митя пришел на кухню и сказал:
– Мама, я стих сочинил. Хочешь – расскажу?
– Хочу, – сказала Мама.
– У-лю-лю, У-лю-лю,
Очень мамочку люблю.
– Хорошо, – похвалила Мама.
– А я еще сочиню, – хочешь?
– Конечно, сочини.
– Я уже сочинил, – выпалил Митя, – про тебя и про папу. Слушай!
– Шла по улице машина!
Папу с мамой… нет, лучше так…
– Маму с папой – задавила!
– Это почему же – задавила? – нахмурилась Мама.
– Потому что красный свет… – громко ответил Митя. Потом подумал и добавил:
– Никому дороги нет!!!
– Не нравится мне этот стих, – нахмурилась Мама. – Почему это нас с папой должна машина задавить?
– Просто я так сочинил, – объяснил Митя. – Ты не огорчайся. Вас потом в больнице обязательно вылечат.
– Тогда ладно.
Мама улыбнулась и стала чистить картошку.
А Митя пошел играть.
Про горку с кашей
Была суббота, и Митя обедал не в детском саду, а дома. Он сидел за столом и ел кашу. И еще думал, как он выйдет сейчас гулять и как пойдет с санками на горку.
Там Сашка, наверное, будет. Это раз. И Толик. Это два. И Маринка придет. Это три. И еще Сережка. Это четыре. И еще он, Митя. Это пять. Это уже много. На горке почему-то всегда так: или ребят много, или – никого. Лучше, чтобы много, – тогда весело. Вот сейчас он придет на горку, а Сашка попросит:
– Дай на санках покататься.
Он всегда без «пожалуйста» говорит; его, наверное, мама не научила. А Митю мама все время учит «пожалуйста» говорить. Но конечно, Митя ему все равно даст покататься, – он ведь не жадный. И Маринке тоже даст. А Маринка ему скажет «спасибо». Она…
– Митя, ешь скорее, – сказала Мама. – Смотри, у тебя каша совсем остынет.
Митя снова взял ложку.
А он Маринке скажет:
– Пожалуйста, катайся на здоровье.
– Митя, ешь быстрее, – снова сказала Мама. – Сколько раз тебе говорить?…
А Сережке санки нечего давать. Он Мите в бинокль не давал смотреть. И Маринке не давал. И нечего ему санки давать, раз он жадина.
– Я больше не хочу кашу, – пробормотал Митя.
– Как это так, – возмутилась Мама. – Такая чудесная каша!.. Я старалась, готовила… Конечно, она остыла, пока ты сидишь и в ней ковыряешься…
– Можно я гулять пойду? – спросил Митя.
– Никаких гуляний. – строго сказала Мама. – Сиди и доедай. После обеда пойдешь спать. Гулять будешь вечером.
Митя хотел было заплакать, но раздумал.
Каша была холодная и невкусная. Митя ел и думал, как он вечером пойдет на горку. Вечером Сашка точно придет. Это раз. И Маринка обязательно придет. Это два. И Толик. Это три. И еще Сережка. Это четыре. И еще сам Митя. Это пять. Пять – это уже много.
И значит, – будет весело.
Ничего страшного
Очень плохо