онтракты каждого человека на планете, – сказал ангел и снова зашагал вперед.
© Лариса Хващевская, 2016
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
Она смотрела на него долгим глубоким взглядом. Не поверхностно скользящим, но видящим самую его Душу. И было в этом взгляде чувство, которое на бедном человеческом языке было принято называть любовью. Но это не была любовь женщины к мужчине. Не была любовь сестры к брату или матери к сыну. Это было скорее чувство к части самой себя, настоящее и не имеющее объяснения на земле.
– Послушай, но это довольно жестоко. Ты не находишь? – спросил он, уже заранее зная ее ответ и внутренне улыбаясь. Спросил мысленно, как это часто бывало в их мире.
– Во-первых, могу тебе напомнить предыдущую встречу, – все-таки улыбнулась она. – Мы идеально подходили друг другу. Были вместе с самого начала…
– И, кажется, перешли в один и тот же день, – добавил он.
– Ну, да, – она мягко накрыла его руку своей ладонью, – умерли, милый, в один день. Ты так хотел, чтобы «как в сказке». И каков результат? Никакого существенного скачка не произошло. Мы потеряли время.
Время! Она иногда все-таки мыслила, как обычная земная женщина, и это ему тоже в ней нравилось.
– Потеряли время и ничему не научились. Были слишком счастливы и спокойны, чтобы приобрести Опыт. Поэтому пусть в этот раз будет больше препятствий.
– Больше препятствий? – он в волнении прошелся. – Да они непреодолимы. Шанс снова встретиться минимален. Мы проживем друг без друга целую жизнь. Что нам останется? И ты придешь ко мне такой разочарованной, что и внимания на меня не обратишь.
– А ты будешь умным. Будешь интересоваться психологией, научишься всяким психологическим уловкам. В конце концов почитаешь …этого, – она нетерпеливо пощелкала пальцами, – как там он называется последние несколько посещений?
– Зеландом, – он почувствовал, что как всегда начинает ей уступать.
– Зеланда. Хотя лично мне Литвак кажется более практичным, – улыбнулась она.
– Не слишком ли я буду хорош? Почти идеален.
– Ну, – она задумалась на мгновение, – мы разбавим это чем-нибудь. Ты можешь быть фанатом футбола и любить женские романы.
Они засмеялись.
– Нет. Ограничимся футболом. И еще, – по-мальчишески запальчиво сказал он, – в этот раз я все-таки буду спасать человечество.
– Так вот ты какой, бэтмен! – изумилась она. Он не подхватил шутку:
– Я буду работать над созданием, например, средства для вечной молодости.
– Как скажешь, милый. И далась тебе эта идея. Пусть. Это нюансы.
– Важные! У меня уже есть пара идей для завязывания отношений.
– Я всегда в тебя верю. Но надо сделать так, чтобы в этот раз точно получилось, – она улыбалась знакомо и просто. Он прижал ее к себе:
– Жаль только, что во время этих посещений я не помню, как сильно я тебя люблю.
– Мы обязательно это вспомним.
– Мы нарушим правила?
– Мы нарушим пристойность, – засмеялась она. – Все будет прекрасно. Верь мне.
И он поверил. Он привык доверять своей вечной Прекрасной Подруге.
– Я буду скучать, – вздохнул он.
– Тем радостнее будет встреча, – она поцеловала его. – Пора.
Они вошли в большой зал, освещенный ровным мягким светом.
– Теперь, надеемся, все? – голоса собравшихся за столом звучали без укора, скорее понимающе.
– Вы договорились?
– Простите, что заставили вас ждать, – она обвела всех глазами. Мужчина и женщина заняли два пустующих места за столом. И как часто раньше все они по очереди склонились над большим исписанным свитком и подписали его.
1
Кризис среднего возраста ничто по сравнению с кризисом творческим. Это Полина как всегда узнала на собственном опыте. С кризисом среднего возраста еще можно бороться с помощью салонов красоты, походов по магазинам, флирта с молодыми мужчинами, новых впечатлений в путешествиях. Творческий кризис нельзя победить ничем. Не помогут салоны и впечатления, да и мужчины здесь тоже бесполезны. Вообще, Полина давно поняла, что последнее – малоэффективное средство. К сорока годам у нее был полный суповой набор, как говорила ее сибирская бабушка. Она успела разойтись, правда, тихо и мирно, но разочаровавшись в представителях сильного пола. Ее последняя книга подверглась жесткой критике, извечного врага и подруги по совместительству, критика Лиманской («Почти Латунской», – утешала себя Полина). А самое страшное – новое не писалось. И сколько бы не сидела она, подперев русую голову и глядя вдаль серыми печальными глазами, не приходило ощущение легкости и внутренней убежденности, когда ручка сама скользит по бумаге. Полина никогда не печатала